Василиса усадила меня на диван.
— Ох, сколько раз зарекалась не есть после шести, но с этой работой приходится восстанавливаться самыми вредными способами, — вздохнула она, выставляя на стол коробку с печеньем и конфетами.
— Чай зеленый, черный?
— Зеленый, — растерялась я. — Да мне не нужна помощь.
— Ага, — кивнула ведьма. — Поэтому глаза «сияют от счастья». Что, муж предпочитает любимую работу?
— Любимую игру, — автоматом поправила и осеклась. Я с подозрением смотрела на Василису, не зная, стоит ли доверять незнакомке свои мысли. А выговориться хотелось, ведь я так боялась открывать их даже самой себе. Вздохнула, набравшись смелости, и, сделав глоток чая, неожиданно начала рассказ — с чувством, с толком, с расстановкой.
— У других мужья дарят подарки, возят по заграницам, — я запнулась, — нет, дело не в этом. Понимаешь, я…я просто не чувствую себя любимой. Я чувствую себя товарищем, «боевой подругой», женой, матерью, работницей, но где в этом списке любимая женщина? Где? Я даже начинаю сомневаться: люблю ли мужа. Вернее, его спину в кресле. Мне иногда хочется послать его с компьютером далеко-далеко. И жить самой. Ведь я и так сама справляюсь с трудностями. Но мне страшно… Да и, наверное, все еще люблю его. В общем, запуталась я.
Ведьма покачала головой.
— Есть у меня для тебя кое-что, — сказала Василиса и одной рукой взяла мою чашку, другой же — сорвала бутон с незнакомого цветка и бросила в чай. — Пей и запоминай: сейчас поедешь домой, по дороге ни с кем не заговаривай. Как муж вернется, накорми, напои, а после расскажи ему все, что хочешь. Желание должно начинаться со слов «чтобы ты…» И дальше то, что тебе надо.
Словно одурманенная я выпила зеленый чай, в котором появилась легкая сладковатая нотка. Василиса же вызвала мне такси и даже проводила до машины, попросив утром позвонить.
Пока я ехала домой, в голове вертелась мысль: как хорошо, что дочь у бабушки с дедушкой ночует на радость кисе и соседям.
Когда пришла домой, наспех прибралась, приготовила ужин и стала ждать мужа.
Димка вернулся около восьми. Поцеловал меня и сразу направился к компьютеру. На мои немые попытки привлечь внимание он лишь сказал:
— Дорогая, извини, там сейчас сборы... — и мой любимый надел наушники и повернулся ко мне спиной.
Мне стало обидно и за себя, и за дурацкий ужин, свечи, и за всю гребаную романтику, к которой Димка был совершенно равнодушен, за мечты. Я чувствовала себя так, словно все красивое и остросюжетное в моей жизни закончилось.
Димка же неожиданно рассмеялся. На экране показалось окно скайпа с изображением рыженькой девушки, играющей за эльфийку в их группе. Я давно не видела мужа таким веселым и беззаботным. А эльфиечка беззастенчиво кокетничала.
