Просторная светлая палата в Лаборатории и два неподвижных профиля. Две женщины – у обеих правильные черты, тонкие губы, веснушки на бледных щеках. Одна – молода, в самом расцвете, другая – древняя старуха, и все равно… копии друг друга. Вместе, рядом – на соседних столах, так похожих на операционные, под невыносимо ярким светом огромных ламп, опутанные мерцающей паутиной проводов, передающих нитей и капельниц, окруженные массивными коробками сложных и умных приборов. Две женщины. Обе живы – делят один сон на двоих. Крепко. Беспробудно.
Ален старается дышать ровнее – все продолжает рассматривать молодой профиль. Помнит. Все помнит, будто это случилось вчера. Он помнит до последней черточки. Да, Люцилла была и есть незабываема. Она живет в его памяти именно в таком, молодом образе. Ее запах, ее темные глаза, ее голос, ее улыбка, ее клятвы, ее шепот, ее рукописи у него на столе, ее приподнятая бровь, ее охлаждение, ее невнимание, ее снисходительное: «Быть с тобой вечно? До старости и после, заново?! Не смеши!», ее равнодушие, ее гнев, ее удаляющиеся шаги…
Ален судорожно сглатывает и бросает через плечо:
– Почему я?
Доктор Батлер у него за спиной расстроено вздыхает и признается:
– Остальные Корректоры уже пробовали. Один за другим, даже Главный. Результата, как видите, нуль. Родственники госпожи Верос пожелали предпринять еще одну попытку, но…
– Я сделаю, – перебивает его Ален и уточняет: – Судя по показаниям, процедура проходила в штатном режиме?
– Не совсем, – снова вздыхает Батлер. – Накануне Люцилла перенесла инфаркт и находилась в бессознательном состоянии. Клон для перемещения ее личности был подготовлен заранее, самым тщательнейшим образом. Это тело должно было стать двенадцатым для госпожи Верос, и никаких причин для подобного рода заминки…
– Сколько прошло времени? – Ален переводит взгляд с молодой копии на старую – она совсем седая и все равно красивая, узнаваемая. Родная.
– Около шести недель, – доктор шелестит страницами личной карты пациентки. – Перемещение личности было почти завершено. Оставалось чуть менее одного процента, но произошел сбой и…
– Я сделаю, – повторяет Ален и прибавляет едва слышно: – Сделаю так, как она захочет.
Стол твердый, но Ален давно привык.
Бессмертие, вечная жизнь – чрезвычайно рентабельный товар. Из старого тела – в молодое, полное сил. Главное, не растерять себя по дороге – помощь Корректора обойдется недешево.
Ален – специалист по Коррекции перемещений личности с двухсотлетним опытом работы. Двести лет – всего ничего. Он еще очень молод. «Ма-а-альчик мой», – хрипловато дразнила его Люцилла.
