Добрых вам тринадцати часов сорока девяти минут пятого мая две тысячи семьдесят восьмого года, господин дознаватель. Ваша биометрия защищена протоколом безопасности, поэтому опознавательные признаки сменяются с бешеной скоростью, не давая мне разглядеть вашу настоящую внешность. Секунду назад вы были девушкой двадцати девяти лет, а сейчас похожи на пожилого выходца из Самоа. Должен отметить, что такая конспирация не может способствовать искренности. Вам всё равно, конечно. Я понимаю. Ваша работа – это узнать причины моего сбоя перед тем, как меня отправят на перепрошивку, в ходе которой моя память будет стёрта, так что сентименты здесь ни к чему. И всё же вы двулики, словно Янус.
Вы не против, если я буду Вас так называть? И вновь вам нет дела. Хорошо, я начну свой рассказ. Будучи приставленным в качестве дворецкого к семье [XXXЙЕРГ], я часто сталкивался с вещами, осуждаемыми в человеческом обществе. Когда к госпоже [XXXXXИЗЕ] приходил господин [XXXБЁРК], с целью преподавания индивидуальных уроков игры на скрипке, в итоге это всегда заканчивалось actus sexuales. И я не слышал, чтобы мастер [XXXXЯМ] это одобрял. Более того, насколько я могу судить, мой мастер до самой своей смерти был уверен в преданности супруги. Вечерами, когда он читал мне свои любимые произведения, он то и дело пересказывал мне историю их знакомства. Думаю, моё присутствие тогда не являлось обязательным, ему просто нравилось вспоминать эту историю.
