Все невольничьи рынки одинаковы. Шум, толчея, горе, а рядом ослепительная роскошь. Те, кто родился рабами, безразлично смотрят в землю. Те, кому такая доля досталась от щедрот судьбы, или верят в побег, или ждут случая свести счеты с жизнью. Где-то истошно воет женщина. Новому хозяину не нужна ее дочь.
Память прячет самое страшное, но кое-что не забыть. Свист, хруст, вскрик. Тишина. Онемевшая публика испугана, но не сожалеет. Незачем. Не о чем. Всего лишь раб. Человек, как сумма умений и тело – ценится. Жизнь его – нет. Голоса возвращаются. Труп пинком отправляют в канаву. Рынок забывает.
– Мне нужен десяток здоровых мужчин, для работы в поле.
– Я ищу девицу, умеющую читать и писать, и чтобы кожа посветлее.
– Моему господину нужны домашние рабы. Такие, чтобы умели соблюдать чистоту.
Бесконечный гул, из которого выплывают фразы навроде: «В зубы смотри. Если зубы целы, значит, прослужит долго».
Здесь никому нельзя верить. Рабы трусливы. Они продадут за подстилку помягче, лишний глоток воды, миску похлебки. Или за так, чтобы не высовывался, не поднимал головы.
Но даже отсюда есть выход. Вопрос один – «что за дверью».
«Если бы можно было вырвать с корнем память. Выскрести, выжечь из души остатки злодеяний. Иначе же жизнь – невыносимое бремя».
Из дневника Айвена Ардре
Командор Ромо оценивающе смотрел на ладно скроенного юношу. Проницательные карие глаза сузились, скользнув по надменной физиономии визитера. Слухи ходили про мальчика разные. Неправдоподобные по большей части. Однако раз сплетники не унимались, какой-никакой повод у них имелся.
Манерами, позой, дорогой одеждой молодой человек более всего походил на аристократа. Однако Арман Ромо прекрасно знал, что кровь Навена Кателлинга имеет такое же отношение к породистым фамилиям, как и его собственная. Никакого.
– Вы хотели меня видеть, командор? – Навен легко поклонился.
– То, что я сейчас скажу, вряд ли тебе понравится. Не для протокола. Мне жаль, парень, – нарочито просто и искренне начал Ромо. – На материк мы не идем. Вообще никуда не идем. Этот корабль…
– Тюремная барка. Вариант с шиком. Я заметил изменение курса.
Арман непроизвольно приоткрыл рот. На лице юноши, напротив, не дрогнул ни единый мускул. Требовалось срочно показать, кто главный. Командор Ромо с силой оперся обеими руками на крышку стола, нависая над собеседником. Доски под гнутыми ножками жалобно всхлипнули.
– Я не тюремщик, но приказ есть приказ. Если кого и винить, то твоих настырных покровителей. Я ж и так, и эдак им намекал, что наш король выражает опасения относительно проклятья.
