На рынке небольшого городка сегодня мало покупателей. Разгулявшаяся непогода держит всех добрых людей дома. Только хозяин невольничьей лавки выгнал живой товар на улицу.
Не перестаю поражаться – насколько жадны люди, настолько и глупы.
Мы построились возле стены. Холодный ветер пробирает до костей. То тряпьё, которое щедро кинул рабыням хозяин, не спасает от холода. Мы дрожим, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться. Я укутываюсь в лохмотья поплотнее, но они не скрывают обнажённое тело. Намотанные на ногах вместо обуви тряпки оледенели. Хозяин не очень-то заботится о своём живом товаре.
Срывающийся снежок укутывает меня и уже даже не тает. От холода и голода я теряю связь с реальностью.
– Хватит жаться друг к другу, – пинает нас носком сапога работорговец. Будь он проклят!
Не повезло нам с хозяином, если рабство можно назвать везением. С таким внешним видом кроме как на тяжёлые работы нас никто не купит.
– Сколько ты хочешь за неё? – слышу я суровый мужской голос.
Про кого он спрашивает? Нас в невольничьей лавке осталось пятеро. Ещё семь девушек умерло по пути в этот проклятый городишко.
– Двадцать золотых, – нагло заявляет работорговец.
Мне не хватает сил даже усмехнуться. В таком забитом состоянии нас не купят даже за два золотых: не мытые, в лохмотьях, отощавшие в пути. Да и хозяин за три дня пребывания у него не расщедрился на еду. Ложка жидкой каши и стакан воды в день.
Мои когда-то прекрасные светлые с лёгкой рыжиной вьющиеся волосы сейчас висят некрасивыми прядями. Слой грязи покрывает кожу, так что я даже не помню, какого она цвета. Я сейчас многого не помню.
– Семь, – торгуется мужчина.
Какая щедрость, мелькает у меня в сознании. Но додумать мысль, кого и зачем он хочет купить за такую высокую цену, я не могу.
Холод принёс с собой безразличие. Уже всё равно, что меня ждёт. Если бы мне предоставили выбор, то я бы предпочла смерть рабской жизни. Но меня никто не спросил.
Меня понимают на ноги и бесцеремонно разглядывают. Хозяин даже рот мне открывает, чтобы покупатель смог оценить качество товара в полной мере.
– Посмотрите, господин, какая свеженькая, – нахваливает меня торговец. – Пятнадцать золотых.
Срывает с меня лохмотья и нагло лапает грудь, ласкает бёдра.
– Пять золотых, – снижает цену странный покупатель.
– Она много удовольствия доставит мужчине, – скабрезно ухмыляется торговец, продолжая прижимать меня к себе. – Десять золотых, уважаемый господин, всего лишь десять за красоту и молодость.
Чтоб ты провалился, мерзопакостный старикашка!
– Перестать тискать девчонку, – резко осаживает его мужчина. – Если хочешь продать, конечно.
