Ночь, жарища – градусов тридцать, не меньше. Зима, батареи жарят на всю катушку. Невыносимая духота – из десяти больных в палате как минимум трое мочатся под себя, а остальные моются только по принуждению, раз в неделю. Форточку не откроешь – не положено, окна забраны толстыми решетками, словно в тюрьме. Впрочем, эта больница и есть разновидность тюрьмы. И я – узник в ней, заключенный в наблюдательной палате.
Надеюсь, не навечно. Очень надеюсь.
Невыносимо хочется заснуть и мучительно не спится. Встать, сходить в курилку? Ночью этого не разрешают, но мне, само собой, разрешат, я пользуюсь многочисленными поблажками. Нет, полежу еще – часа не прошло с тех пор, как я в очередной раз ходил туда, сидел на лавке перед черным ведром, и, откинувшись на стену, тупо таращился в потолок, покрытый желтыми разводами. И не курил, само, собой – не свойственна мне сия вредная привычка. Не поможет, только хуже будет – полезут воспоминания, растеребят душу. Попросить у медсестры снотворного? Нет, никаких таблеток. У меня на это особые причины, нельзя мне таблеток. Нельзя.
Большую часть жизни я провел в больнице. Только не подумайте, что я дохляк, мужик я здоровый и даже здоровенный. Просто я врач – профессия у меня такая. Во всяком случае, одна из моих профессий.
А вот сейчас сам стал пациентом. Хотя, смею заметить, могло быть и хуже. Есть места хуже, чем психбольница, много хуже. Например, тюрьма. Или кладбище.
Я лежу на койке у стены, ближе всех к открытой двери, под недреманным оком санитара. Место считается не самым лучшим, но меня устраивает – здесь есть хоть какое-то движение воздуха и малая толика кислорода. Подальше от раскаленных батарей.
Психи, наркоманы и алкоголики, мои товарищи по палате (тамбовский волк им товарищ!) все как один дрыхнут, храпят, стонут во сне, выводят рулады носами и шумно ворочаются с боку на бок. Хорошо им, просто позавидовать можно. Плевать им на жару с высокой колокольни, они напичканы лекарствами до бесчувствия. Один только я не могу позволить себе лекарств, поэтому маюсь ночью от тоски и бессонницы, засыпаю к утру, и до обеда дрыхну без задних ног, пушкой не разбудишь. Лучше бы наоборот – днем хоть книгу почитать можно, но что тут поделаешь – я «сова», существо мрака, для меня привычно бодрствовать ночью.
Чем я только не занимался по ночам в своей жизни… Дежурства в больнице – это еще цветочки. Расскажу, не поверите.
– Задавила, задавила! – вскрикивает псих на койке рядом со мной. – Автобус, машина! Задавила!
Задолбал. Орет раза три за ночь, и никакой аминазин ему не помогает.
