Не просто хранить покой, оказавшись в камере смертников. Но все же я постараюсь. Иначе вряд ли получится изложить последовательно, членораздельно, как вправду было. Точнее – ПОЧЕМУ я совершил то, из-за чего оказался здесь.
Конечно, даже если и сумею описать в точности – кто поверит? Не по зубам подобное мозгу современного человека. И я пока не до такой степени отуплен страхом неминуемой смерти, чтобы не разуметь это.
Но все ж права поговорка, видимо: надежда умирает последней. То есть я верю: найдется один из тысячи, который, почитав эту вот предсмертную записку мою, окажется в состоянии вместить, ЧТО случилось. И почему я не мог поступить иначе.
И он тогда меня не осудит. И не захочется ему плюнуть мне на могилу… Но не об этом я беспокоюсь, впрочем. Желать, чтобы не плюнул один из тысячи? Да мне, по большому счету, и самому плевать…
Но я умоляю Бога, чтобы не унести мне в эту самую могилу открытие мое, кошмарное и нечаянное! Меня терзает, что мне – известно, тебе же (кто начинает, надеюсь очень, сейчас читать эту мою предсмертную записку) … тебе же – нет!
Как и вообще никто из людей не ведает, кроме лишь одного меня, какой беспощадный тайный мощный поток пронизывает ежемгновенно медлительные воды нашей обыденности!.. Возможно, преступлением своим я спас мир.
Мое открытие настолько немыслимо, что смехотворно мала надежда, что мне – поверят. Но пусть она и ничтожна – я человек, и потому не могу до последнего не стремиться довести до сведения человечества открывшееся мне новое!
Тем более, что мое ПОСЛЕДНЕЕ – совсем близко. Я должен хоть попытаться предостеречь…
Может быть – оно и напрасно было, предпринятое мной преступление… Об этом невыносимо думать! Ведь если все же не ПОЗАБЫЛ убитый моей рукой… То есть, если убив его я так и не уничтожил его Намерение…
Здесь и далее: Гималаи 1994 (фото автора)
Но постараюсь рассказывать по порядку. Сумбурность изложения может стать поводом не воспринять всерьез. А поводов таковых ведь и без того имеется более, чем достаточно.
Я заплатил дорогую цену, чтобы предотвратить недоверие или, по крайней мере, дать шанс моему сообщению быть воспринятым не только скептически. Ты думаешь, почему откровения мои берут старт лишь здесь, в коробке камеры смертников? Да потому, что надеюсь: хоть место написания столь неординарного текста заставит не легкомысленно воспринять сообщающееся в нем!
Ведь мне из этой коробочки-то – не выпрыгнуть. Иначе, как на тот свет. Мне вынесенный приговор обжалованию не подлежит и записку эту можно будет прочесть лишь после того, как я стану трупом.