Над Палм Бич громыхала гроза, но дождь так и не пошел. С Атлантики дул нежный бриз. Вечерело. Город Лэйк Ворт в южной Флориде утопал в фиолетовых сумерках. Клод Майер медленно допивал свой травяной чай на балконе, всматриваясь в улицу, похожую на аллею. Пальмы ритмично вальсировали под бриз, а прохожие не спеша направлялись в ближайшие бары и рестораны.
А Клод всё никак не мог успокоиться. Его с раннего утра охватило неприятное предчувствие. Вот это его и пугало– неясность. В его жизни все всегда текло равномерно. Историк и коллекционер, он жил себе в удовольствие, предпочитая конкретику мистике. Больше всего он любил коллекционировать предметы, связанные с историей и культурой Америки, то есть увлекался Американой. Страстно любил аукционы, разные ярмарки, не обходил вниманием и народное творчество Семинолов. Он периодически наведывался в резервацию “Поющая Сосна”, которая располагалась южнее Палм Бич. Иногда приобретал у них изделия из глины и всякие деревянные побрякушки. Не обделял вниманием и молодых художников резервации. Он даже время от времени спонсировал их этнографический музей, а на недавней выставке добровольно поработал куратором.
Несмотря на все его благотворительные жесты, Семинолы Клода недолюбливали. Его принимали как уважаемого гостя, угощали, показывали артефакты, радовались его деньгам, но всегда вздыхали с облегчением, когда он отъезжал на своем ярко-красном Корвете куда подальше.
Богатый наследник, циничный прагматик, образованный эстет приятной наружности, он раздражал своим надменным видом. При всей его вежливости, из его холодных голубых глаз проглядывало явное чувство превосходства. Клод внимательно выслушивал их легенды, делал заметки, но между ним и собеседником пролегала невосполнимая бездна. Он даже не замечал, что его нарочито снисходительный стиль общении сводил на нет любой диалог. От Клода Майера ничего не исходило. Это была ходячая черная дыра во плоти – азартный собиратель чужого. Над шаманизмом он откровенно посмеивался, но все же изучал как этнографический материал и экзотическую диковину.
Вождь и старейшина племени по прозвищу «Огненный Ястреб», он же шаман и целитель, пронзал всех своим ястребиным взглядом. Он видел Клода насквозь и долго выкуривал шалфеем темную ауру гостя. В какой бы точке Клод не находился в «Поющей Сосне», под его ногами всегда что-то выжигалось и умирало. В резервации эти выжженные следы прозвали печатью незваного гостя.
С наступлением ночи Клоду стало еще хуже. Он будто прирос к балкону. Травяной чай явно не помог. Дыхание сперло, и он всё никак не мог расслабиться. Чувство тревоги тягостно нарастало, обволакивая все его существо изнутри. В городе уже зажглись фонари. Он решил прогуляться, чтобы успокоить нервы и подышать ночным воздухом. Проходя мимо городской библиотеки, он присел на лавочку в сквере, чтобы полюбоваться баньяновыми деревьями с их величественными корнями, устремленными не вглубь, а ввысь, словно готические шпили. А еще при свете ночных фонарей эти вертикальные корни походили на разноликие скульптуры. Молния сверкала и высвечивала душу древа. Вдруг, когда она вспыхнула в очередной раз, Клоду показалось, что из дерева сошли два силуэта, которые были совершенно идентичны по форме. Они стояли напротив Клода, и тут он заметил, что силуэты начали обрастать плотью. Он разглядел черные выразительные глаза, темные волосы, одновременно и детские, и взрослые лица. Они пристально глядели на Клода. От ужаса тот закрыл глаза, чуть не потеряв сознание. Когда он всё же решился их приоткрыть, ничего уже не было. Клод пытался убедить себя, что все это ему померещилось, но как-то не очень это у него получалось. Видение исчезло, оставив за собой ощущение неминуемого ужаса.
