Керосиновые лампы, крепко закрепленные на вершинах бронзовых столбов, смиренно склоняли головы, жертвенно освещая улицу. Отовсюду несло сыростью, переизбыток влаги в воздухе был практически осязаем. На брусчаточных дорожках, то тут, то там встречались неглубокие лужи, в одну из которых капало топливо, рисуя на ее поверхности фрактальный узор. Машины плавно прекращали свою работу, шестеренки переставали вертеться, котлы охлаждались, трубопроводы больше не гнали через себя литры воды, поршни отказывались двигаться. Рабочие не торопясь покидали цеха, надеясь на быстрый отход ко сну, чтобы завтра, с новыми силами, продолжить жизнь; коммерсанты складывали товары с прилавков в суровые мешки из рогожи, конторщики и канцеляристы с документами в руках расходились по домам. Только зевающие караульные небрежно слонялись по набережной, пиная ногами беззащитный вечерний воздух.
Лунный свет нежно сверкал в легкой ряби на Изье. Гребни отделяли темное от светлого. Небо собирало силы, чтобы утром опустить на город густой туман. Вечно дрейфующий наблюдательный дирижабль инквизиции собирался на новый круг. Под светом луны он сверкал оттенками изумруда из-за пигментов окислившейся меди в составе каркаса. Дирижабль находился над городом в течение всей ночи, в основном создавая устрашающий эффект, ведь никак не был способен быстро спуститься к месту начинающегося беспорядка. Он был оснащен мощным дальнобойным фонарём, работающим благодаря хитросплетению нескольких толстых линз. От инквизиторов на смене требовалось только менять их, когда копоть от свечи начнет преграждать дорогу свету.
От ночного влажного ветра на крыше, локально покрытой птичьим дерьмом, становилось прохладно, тонкая накидка не удерживала тепло для Мерка как следует, хотя старалась на пределе возможностей. Ботинки, словно тиски, нагло сжимали ноги, намекая, что их давно пора снять и дать ступням освежиться. Было что-то особенное, что-то глубоко классовое в снятии ботинок после тяжелого дня, особенно важны были запах и влага.
Мерк знал о том, что будет холодно, но предпочитал не носить теплую одежду, чтобы не терять в скорости своих движений. К тому же он не планировал находиться здесь в течение столь долгого времени.
Кто-то начал топить квартиру, из дымохода поплёлся исполненный чернотой смог. Мерк прижался к нагревающимся кирпичам, требуя от них поделиться своим жаром; руки укутаны в накидку, пальцы терлись друг об друга до такой степени, что сдирали верхние слои кожи. Он терпеть не мог ожидание. Зубы стучали уже не столько от холода, сколько от раздражения; глаза хаотично метались по улице, иногда останавливаясь на караульных и их сюрреалистично-дурацких шлемах, напоминающих аскетичные пикельхельмы. Те безжизненно слонялись по улицам, словно перекати-поле.
