– Марусь, а Марусь!
– Чего тебе?
– Надо бы в поселок сходить да муки прикупить.
– Пускай Танька идет. Я в прошлый раз ходила, мне всю спину заплевали.
– Ягарья Павловна тоже идет. А при ней обижать не станут. Так что не отлынивай и собирайся!
И Маруся стала собираться. Хочешь, не хочешь, а муку приходилось покупать в деревне. Всем остальным девки и сами неплохо себя обеспечивали: какое-никакое, а свое хозяйство имелось, огородец не малый, колодец старый свой, глубокий, а еще, когда больно захочется, девки с сетью на речку ходили. Пускай не себя, так кошек всех своих прокормить хватало. Но мука – дело другое. Ни поля, ни мельницы не было. И приходилось Марусе ходить в поселок. Конечно, рядом с Ягарьей Павловной в спину никто не плюнет, а только так – себе под ноги. Вслед тем, кого называли ведьмами, а в простонародье «бабками».
Вот только бабки вовсе не все были бабками. Были и совсем девчушки, у которых на уме еще только игры да веселье. Были и юные девицы. Самой старой бабе Фене было уже, поди, под сто лет. Никто не знал, сколько точно, она и сама того не знала. Да это и не имело никакого значения. Добрая она была, хотя в поселке и почитали ее злой. А то не злоба, то силушка в руках, какая с годами становилась только крепче. Вот только в деревне силушку эту считали даром от лукавого. Так ли оно или нет, но за всю жизнь бабы Фени втихую многие из деревень и городов ближайших к ней ходили за помощью: кто ребеночка подлечить, кто сглаз свести с себя, а кто мужика от чарки отвадить. И никому она не отказала, никого не выгнала, а в оплату брала только молоко да яйца, или картошки пол ведёрка: не обирала. И все равно не заслужила славы доброй бабушки, а только бабки, что живет с ведьмами у самого леса. В ту сторону даже мужики в лес не ходили.
Хоть баба Феня и была самой старой, заправляла всем Ягарья Павловна. Статная, крепкая женщина, годов сорока пяти от роду. По силе мало уступала бабе Фене, а вот умом все же была богаче. Знала, как с людьми в поселке или из других мест общаться. Может больше из-за страха, чем из-за уважения перед ней, но в деревне никто против Ягарьи не выступал. Потому Маруся и согласилась с ней идти. Знала, что побоится люд простой на Ягарью руку поднять или слово обидное в спину бросить.
А сама Маруся была девчушка тихая и спокойная, хотя и не совсем девчушка уже. Было Марусе уже двадцать пять годков, да только выглядела она и по лицу, и по уму лет на пятнадцать, не больше того. Работа ее была несложная: сиди на кухне у печи, чисти картошку, помогай поварихам варить суп да кашу. Да когда-никогда в поселок за мукой бегай.
