Лето не баловало жаркой погодой, лишь изредка выдавались действительно солнечные дни, когда обрадованные долгожданным подарком люди спешили на пляжи, радостно ныряли в прохладную воду, резвились, как дети.
Нынешний день как раз оказался из тех жарких, когда больше всего хотелось забыть о работе и предаться ничегонеделанию.
Тем же, кто не мог или не умел отказаться от работы, оставалось только вздыхать и заниматься повседневными делами, в офисах, на предприятиях, дачах.
Солнце будто прилипло к синему в белесых разводах облаков небу, затих ветер, птицы лениво прятались в тени. Над землей повисла тишина, словно природа затаила дыхание.
Вдоль железнодорожного полотна, по едва заметной тропе шла полная женщина с тяжелыми сумками. Она отдувалась, устало оглядываясь вокруг, будто надеялась на помощь. Но никого не было. Пахло горячим металлом и смазкой, примешивался резкий запах горелой травы.
Поднявшись на пригорок, она поставила сумки прямо в пыль и перевела дух.
– Ох, тяжело, – проговорила она, сжала и разжала покрасневшие от тяжелой ноши ладони, поморщилась. – Ведь говорила же дочке, что буду сумки тащить. Но она же занята! Не могла за матерью заехать на дачу!
Поморщилась и вдруг замолчала. Близоруко сощурившись, стала вглядываться в придорожные кусты.
– Это что же там такое? – пробурчала женщина. – Никак блестит что-то.
Она вытянула шею, даже на цыпочки поднялась. Снова что-то блеснуло, но разглядеть, что именно, не получилось, мешали густые заросли.
Тогда дачница оттащила в сторону от тропинки сумки и, поминутно оглядываясь, вошла в заросли. Упругие ветки неохотно поддались, и женщина, приглядевшись, испуганно ойкнула и отскочила. Ветки с шелестом сомкнулись.
Дачница постояла, прижимая руки к груди и успокаивая дыхание. Наконец, решившись, она уверенно вошла в заросли.
На примятой траве лежал человек. Темные короткие волосы слиплись от крови, лицо скуластое, темное от загара расцарапано, будто он дрался с кошкой.
Брюки из какой-то грубой домотканой ткани в нескольких местах разорваны и взялись бурой коркой. Длинная рубаха, подпоясанная кожаным плетеным ремнем, покрыта комьями грязи.
Женщина с сожалением покачала головой.
– Молоденький еще, – вздохнула она. – Кто ж тебя так-то?
Вдруг парень застонал и разжал ладонь, в траву тонкой змейкой скользнула золотая цепь. Именно на ее алмазных гранях отражались солнечные лучи.
Дачница воровато огляделась и подняла цепь.
– Красота какая!
Повертела в ладонях, пропустила сквозь пальцы сверкающую упругую нить, любуясь игрой света на гранях.
