Тошнота, вязким комком застывшая в горле, вместе со своим беспощадным напарником – желудочным спазмом, скрутили ещё полусонного Макса в эмбриональный калач. Дрожащими руками он еле удержался за край ложемента криокамеры, едва не рухнув на металлический пол каюты.
Пробуждение от холодного сна, как говорят космонавты, или выход из анабиоза, как официально называют этот процесс, зачастую сопровождается болезненным состоянием. Но позволить себе хандрить Макс не мог – командир экспедиции Министерства дальней космической разведки, прежде всего, думает о подчинённых и выполнении задачи.
Четыре пока ещё закрытые криокамеры, надёжно защищали спящий экипаж, ожидая команды на пробуждение. Такое вот новое правило ввело Министерство – автоматически из анабиоза выводится только капитан. Уже потом, проверив параметры корабля и первичные характеристики звездной системы, иными словами, убедившись в безопасности, он лично должен отдать команду искусственному интеллекту на деактивацию криокамер.
Приняв душ и переодевшись, Макс прямо в каюте активировал виртуальный терминал и принялся изучать цифры и графики. Спустя несколько минут он выполнил свою первую обязанность. Механизмы четырёх криокамер ожили одновременно. Шипение, жужжание и щелчки заполнили ещё секунду назад совсем тихую каюту.
Первым на пол ступил старпом, а по совместительству и пилот корабля Филипп Кивловский – коренастый лысый крепыш лет сорока. Он, как всегда, перенёс анабиоз не тяжелее обычного сна и, насвистывая весёленькую мелодию, направился в душ. Остальные приходили в себя менее жизнерадостно. Из соседней капсулы раздался протяжный женский стон, преисполненный боли и страдания.
– Ой, как же мне плохо … – прохрипела Ирина.
Макс криво ухмыльнулся – уж бортовому врачу, молодой и перспективной аспирантке Университета Космомедицины, отправившейся с ними только для галочки в личном деле, прекрасно известна безопасность холодного сна.
А вот состояние навигатора Кузнецовой, для которой эта экспедиция стала дебютом в дальней разведке, вызывало тревогу. Обычно излишне ухоженная по космофлотовским меркам девушка, сейчас выглядела крайне непривлекательно. Длинные каштановые волосы спутались и слиплись, отёкшее лицо выражало столько муки, что даже Макс поёжился.
– Так и знала, что нельзя доверять капсулам, – шептала она, кутаясь в термоодеяло.
– Вероника Алексеевна, это нормально для первого сна, – по-отечески ласково сказал Макс, – скоро пройдёт.
