Все началось в 2013-м, с возвращения.
Альмухарибд вернулся в наш родной городок Корделиеру,затерянный в сибирской глуши, пахнущий хвоей и ржавчиной. Встречать его приехал я, старший брат, Аббуба. Дорога домой тянулась, как кинопленка в старом проекторе. Он говорил, а за окном мелькали сосны-часовые. Он говорил о египетских пустынях, о динамических фантазиях, как он их называл – о барханах, ревущем багги и вкусах, которых нет в нашем мире. Его слова были яркими, почти неестественно яркими на фоне нашего вечного серого неба.
Мы свернули к придорожной забегаловке – храму искусственного света и запаха жареного жира. Я заказал бургер, этот пластмассовый идеал Америки, картошку фри, наггетсы. Спрайт. Ритуал обыденности, чтобы заземлить его истории. Поели в машине, в парке, где тени от голых деревьев ложились на асфальт странными письменами. Болтали ни о чем. Попивали шипучую сладость.
К ночи мы поехали домой. Улицы опустели, свет фонарей стал редким и выборочным, освещая лишь клочки реальности. В одной из таких темных провалов, между двумя островками света, я нажал на газ. Не знаю зачем. Просто чтобы промчаться сквозь эту темноту. Мы благополучно добрались. Разошлись по комнатам. И тогда ко мне пришел сон.
Не просто сон. Это было знание, просочившееся сквозь слой бытия. В доме, в самом его сердце, скрывалось нечто. Древняя книга. Альфа. Не о истории мира – о его слогане, об исчерпанном девизе, под которым он скрывается. Она говорила о забытой стране, о героях, чьи имена стерлись, о чудесах, которые предпочли не являться. Книга была странной. Тяжелой. Ее переплет был не кожей и не металлом, а чем-то третьим, холодным и неживым на ощупь. Я не смог ее открыть. Вернул на место в старый кейс. Щелчок замка прозвучал как приговор. И я не увидел, как из-под крышки, вслед за этим звуком, выскользнула и растеклась по полу тень. Я просто пошел спать.
На следующий день реальность пыталась вернуть свои права. Проснулись поздно. Еды не было. Снова забегаловка, снова бесцельное катание по городу – попытка убить время, которое, как мы знали, отсчитывает последние дни перед возвращением в ПТУ. Тринадцать дней. Казалось, это целая вечность.
Вечность оборвалась у Исторического музея.
Там,среди призраков прошлого, хранились вещи, которым мир не верил. Артефакты Атлантиды. Осколки неправды. Наша машина, будто наткнувшись на невидимую стену между мирами, резко понеслась. Я боролся с рулем, но он стал чужим. Мир замедлился. Правым бортом мы прошибли ограду, чиркнули по стене здания – тому самому, где лежал кусок корабельного дна с неопознанным кораллом, древним и острым, как проклятие.