Аресибо-2, Пуэрто-Рико. 20 августа 2077 года. 23:47 по местному времени.
Кофе остыл сорок минут назад.
Анна Сантьяго смотрела на чашку с выражением лёгкого недоумения – так смотрят на предмет, который непонятно как оказался в руке. Керамика с логотипом SETI, трещина на ручке, коричневый налёт по краю. Она не помнила, когда наливала. Возможно, час назад. Возможно, три.
За окном контрольного зала карибская ночь давила на стекло чернильной массой. Ни звёзд – облачность, подсвеченная снизу огнями Аресибо-Нуэво, города, выросшего вокруг обсерватории за последние тридцать лет. Когда-то здесь были джунгли. Теперь – бетон, оптоволокно, три миллиона человек, живущих в тени антенного поля.
Анна поставила чашку на край консоли. Пальцы дрогнули – едва заметно, на долю секунды. Она сжала кулак, разжала. Снова сжала.
Тремор.
Третий раз за неделю. Или четвёртый – она не вела счёт, потому что вести счёт означало признать, что есть чему вести счёт. А признавать это она пока не собиралась.
Шестьдесят два года. Тело начинало предъявлять счета за десятилетия недосыпа, кофеина и радиационного фона орбитальных командировок. Нормально. Физиологично. Ничего, что требовало бы внимания.
Она потянулась к клавиатуре.
Экраны вокруг неё – семнадцать штук, полукругом, как в кокпите древнего космического корабля – светились мягким голубым. Данные текли по ним непрерывными реками: спектрограммы, графики корреляций, карты неба с отмеченными источниками. Реликтовое излучение Вселенной, разложенное на составляющие, оцифрованное, каталогизированное. Шум Большого взрыва, которому четырнадцать миллиардов лет.
Анна работала с этим шумом всю жизнь. Сорок лет. Сначала – как аспирантка, потом – как исследователь, потом – как руководитель программы CMB-мониторинга. Теперь – как реликт сама, последний человек в обсерватории, который помнил, каково это – искать сигнал, когда никто не верил, что его найдут.
Сегодня ей следовало быть на приёме.
Столетие «Вояджера». Сто лет с момента, когда два маленьких аппарата покинули Землю, унося с собой золотые пластинки – послания человечества к звёздам. Анна получила персональное приглашение от директора. Её имя значилось в программе: «Дочь Мигеля Сантьяго, члена команды, создавшей Золотую пластинку».
Дочь.
Как будто это её главное достижение. Как будто сорок лет собственной работы – ничто по сравнению с тем, что однажды, за три года до её рождения, её отец стоял в комнате с Карлом Саганом и спорил о том, какую музыку включить в послание инопланетянам.
