Люди привыкают ко всему. С лёгкостью или же нехотя, но постепенно то, что раньше казалось неправильным, нереальным, неожиданным или даже неприятным воспринимается чем-то, что существовало в твоей жизни всегда. А потом что-то снова происходит, и цикл повторяется.
Я давно привыкла, что мой дом перестал принадлежать мне в традиционном понимании, но продолжаю ежедневно возвращаться туда в «безопасные часы». Это не столько желание, сколько обязанность. Твой дом – твоя ответственность. Так нам сказали на собрании…
– Каждый житель дома обязан проводить регулярную проверку помещения в специально отведённое для этого время – с трёх часов дня до четырёх, – роботизированный голос разносился изо всех уголков большого зала в Доме Культуре. «Большой» – это, конечно, преувеличение, в нём едва помещалась треть жителей (около двадцати человек). Я растерянно всех оглядывала и тяжело дышала: трудно было сопоставить ужасные новости и единственное помещение во всём селе, предназначенное для проведения праздников.
– А как же дети? Они тоже?
– Все проживающие в доме лица, достигшие пяти лет, обязаны ежедневно с трёх до четырёх, один час, осуществлять надлежащие действия: уборку помещения, поиск пропавших вещей и их замена новыми в своё следующее посещение. Перед посещением дома запрещено использовать средства с резким запахом.Детям, родившимся после переезда, запрещено участвовать в обходе, – равнодушно повторил голос из динамиков, но то, как последнее слово чуть приглушилось из-за внезапного скрежета, заставляло думать, что даже бездушая техника боится грядущего.
– Но почему? Что за глупость! Мы позволяем неведомо кому вторгаться в наши дома, а сами переезжаем в общежития!– внезапно закричал другой человек, женщина сорока лет, у которой, как знали все, недавно родилась очередная двойня.
– Это временная и необходимая мера. Пожалуйста, возвращайтесь к своим делам. Собрание окончено.
… проходившем год назад. Но сколько ещё времени пройдёт, прежде чем я привыкну к неожиданно свалившемуся на меня грузу ответственности? К ответственности не только за свою, но и за чужую жизни.
Я крепче прижала к себе детское тельце, худое и совсем крошечное, едва достигшее пяти лет, судорожно вдыхавшее жаркий воздух. Несмотря на то, что было самое начало весны, а стрелка на наручных часах почти пробила три часа дня – оставалось около двух минут – на улице воздух ощущался каким-то затхлым за неимением других, более подходящих слов, как будто не только наши дома, но и весь мир захватили неведомые существа. Взгляд моего племянника, как и мой собственный, был направлен на дом, но в его глазах плескался явный интерес – я бы удивилась, если маленький ребёнок не заинтересовался бы новым местом, в которое его привели в день рождения.