Реймонд приставил руку к подбородку, пытаясь создать вид глубокой задумчивости. Эмоции стали посещать его все реже, и он не сразу ухватил у себя смесь одной из них.
Внутреннее удовольствие – такое теплое и уютное, счастье, пробирающее до костей, возбуждение, граничащее с эйфорией. Все это называлось радостью.
– Отпустить, говоришь… – тихо прошептал Реймонд.
– Негодный сопляк! Единственное, на что ты способен: быть подстилкой других! Вот это у тебя отлично выходит!
После этих слов парень почувствовал неутолимый голод злости и привычную жажду крови, невыносимую и лютую. Ему так долго приходилось их сдерживать. Манящее желание голыми руками разорвать уродливое тело своего отчима заполонило всю его сущность. Прямо сейчас Реймонд мог обвить горло своей жертвы пальцами, подобно стальным тискам, и заставить отвратительное создание замолчать навечно. И все же нужно помедлить. Он столько лет ждал этого момента, столько терпел и страдал, что ему всецело хотелось насладиться каждой секундой своей мести. Реймонд протянул руку к столику, где заранее приготовил различные острые приборчики, и нащупал что-то вроде давно проржавевшей отвертки. Осмотрев предмет, парень вновь не смог сдержать улыбки.
– Что ты там пробубнил?
Взгляд черных глаз Реймонда упал на поверженного отчима. Он смотрел на него свысока – неповторимое наслаждение и восторг переполняли парня буквально до дрожи. Когда мужчина хотел открыть рот, чтобы ответить, Реймонд безжалостно вонзил орудие мести ему в бедро и хорошенько его прокрутил, чтобы усилить болевой эффект.
Пронзительный крик разнесся по всему затемненному и заваленному старыми машинными запчастями помещению, пропитанному сыростью и мраком.
– Я убью… – попытался сказать отчим, но Реймонд вновь проткнул его ногу, на этот раз взяв заострённую спиралевидную железку.
Мужчина заорал ещё громче, что только раззадорило Реймонда, случайно порезавшего руку о неровный край металлического предмета для пыток. Пустяки, капли собственной крови его не волновали.
– Не хочу слышать, как ты говоришь. Меня больше интересует то, как ты кричишь, – хладнокровно произнёс парень и взял в руки мясницкий нож.
Зеленый цветок с большими рубиновыми бутонами – первое, что она увидела, когда открыла глаза. Он стоял на белой тумбе справа от неё, такой красивый и омерзительный одновременно. Девушка ненавидела комнатные растения, как и дорогие букеты, какими бы шикарными они ни были. Это она почему-то помнила прекрасно, зато последние часы жизни куда-то испарились, исчезли из её памяти.