Как всегда, возвращаясь с моего уже не тайного места,
где я скрывалась от любопытных глаз, я на мгновении замерла, в очередной раз
неверующе посмотрев на деревню. За две недели, что здесь нахожусь, я никак не
могла привыкнуть к такому…
Бревенчатые дома, крытые дранкой или соломой. Хозяйственные
постройки — жердяные. Овины, сараи, навесы для сена, и выпирающие из земли
погреба образовывали большие дворы. Забор тоже жердяной, непонятно отчего мог
защитить, тем неимение опоясывал это довольно обширный задел земли.
Правда, не все дворы были такие, имелись здесь и
победнее. Небольшая усадьба, с одним сараем, в котором хранились и сани, и
солома, и прочий сельскохозяйственный инструмент. И скотный двор общий,
где содержались всего-то две коровёнки, лошадь, как же без неё,
да в загородке с пяток свиней.
Но всё же больших дворов здесь было около трёх
десятков и выселки считались богатой деревней. Из каждой ограды злобно лаяли
собаки, оповещая хозяев о гостях; им в ответ похрюкивали свиньи; гуси в
вразвалочку подгоняемые маленьким пастушонком уже возвращались домой; куры
стайками бродили по двору, капаясь в земле, в поисках, чем поживится.
А жители… мужчины все бородатые, одетые в свободные
рубахи, шаровары и короткие сапоги. Дядька Силуан возвращался с соседних
выселков, куда отвозил криницу. Молодой ещё безбородый Всеслав, с горделивою
улыбкой вручил матери связку птиц, пойманных собственноручно собранными
силками. Местные женщины все поголовно в платках, тёмных юбках и каких-то
кофтах, в основном хозяйничали дома, поднимаясь ещё до рассвета. Девушки обычно
носили сарафаны, украшенные яркой вышивкой, управлялись в полях, смотрели за
скотом, да мамкам помогали.
Я два дня, после того как очнулась, ходила словно
блаженная по деревне и ошалело рассматривала дома, постройки, людей… искала,
подсказку, что всё это дурной сон и неправда. Но всё было настолько настоящим…
а ещё слова, они говорили по-другому, а я понимала и что удивительно сама
изъяснялась на их же диалекте.
— Малуша, поспешим, — окликнула меня Агнешка, прерывая
мои воспоминания, — уж больно ныне тётка Бажена сердита.
— Тогда, может, лучше сразу на поле? — немедля
предложила, решив, что не стоит попадаться тётке Бажене на глаза, с её сильной
рукой я уже успела познакомиться.
— Брюкву доделаем, там как раз немного осталось, —
согласилась маленькая подружка, сорвав у края вытоптанной дорожки, хворостинку,
принялась отгонять от себя назойливых комаров. Время подступало к вечеру,
солнышко уже не так пекло, и кровопийцы тут же повылазили из травы.