Была старая Мотря костлявая, как мара, с длинной седой косой, которую укладывала вокруг головы и красным платком прикрывала. Глаза — зеленые, как у кошки. По молодости — такая же красивая, как и дочь, была. Иванка в нее уродилась — тоненькая, как веточка вербы, стройная и высокая. Все парубки на нее заглядывались, но Янко опасались, потому что он и кулаками мог махать, чтобы не цеплялись к его зазнобе. Ревнив был.
Но Мотре такой жених не нравился. А почему – не объясняла.
Силой колдовской Иванка тоже владела. Но никому об этом не говорила. Да и слаба была — только ночью, подобной купальской, просыпались в ней чары, да и могла она видеть другой мир. Существ лесных или полевых — русалок и нявок, хух маленьких, домовых или злыдней, а однажды потерчонка встретила. Берегла Иванка свою тайну даже от матери. Не желала, чтобы ее ведьмой считали. Хотела обычной жизни. Замуж выйти за Янко и детишек родить. Дом поставить, и чтобы вокруг был вишневый сад… Мечтала только об этом.
— На Купалу она собралась, — бормотала старуха, глядя, как дочка на гуляние прихорашивается — косы украсила цветами, красными лентами, вышиванку из тонкого полотна достала из своего заветного сундука, куда приданое собирала… Хорошая девка выросла, кровь с молоком. Только вот кровь иная… Будто и не ее дочка-то. Ведьмы не должны быть такими – добрыми слишком да мягкими, к людям доверчивыми, иначе недолго им на свете жить… Себя надо уметь защитить. А для этого злость нужна. Злость и огонь. А Иванка как ручеек лесной — спокойная и кроткая. Да и не нравился старухе Мотре Янко, что все ходит к дочке да вот-вот сватов зашлет. Как глупую уберечь?
Когда-то и сама Мотря к купальским кострам бегала и веночки плела. И чем все кончилось? Тоской и болью. И еще повезло, что никто не узнал про ее позор, да что отец Иванки на ней женился. Хороший он был, и девчонка в него пошла. Жаль, утонул того года по зиме… Но то водяной свою плату взял, нечистые всегда свое берут, за чары надо платить… Может, и хорошо, что дочь не хочет ничего общего с волшебством иметь? Но отпустит ли ее потусторонний мир… Кровь не водица.
— Мамочка, все хорошо будет, обещаю быть тихой и не лезть никуда, — повернулась к ней Иванка, налюбовавшись собой в небольшом зеркальце, что отец ей с ярмарки когда-то привез. Баловал он дочь.
Девушка вздохнула, видя, что мать так волнуется. В лесу травы вызрели, костры горят, песни звонкие летят над речкой… Ох, скорее туда, к берегу колдовскому, где подружки веночки плетут и танцуют под вербами…
— Держи, — достала Мотря из сундука синюю ленту. — Не снимай и никому не дари, благодаря ей волшебство этой ночью обойдет тебя. Сама знаешь, что может случиться…