Медведица уже не старалась ступать тихо, вкрадчиво, не припадала к земле, не обнюхивала воздух, не прислушивалась к разлитой в воздухе жизни, как она делала, подкрадываясь к этому Двуногому. Медведица уже поняла, кто пришёл в её землю. Смерть. Неотвратимая Смерть. Которую невозможно остановить, невозможно убить. От Смерти можно только сбежать. И Медведица спасалась бегством. Впервые с тех времён, когда она покинула берлогу своей матери. Медведица не бежала даже от тех двуногих, которые убили медведя. Она добила тех двуногих, оставив их тела муравьям.
Но Несущий Неотвратимую Смерть Двуногий настигал её огромными прыжками, подобно тому насекомому, за прыжками которого так любят наблюдать её медвежата. Двуногий уже не обращал внимания на прочих живущих. И леденящее кровь понимание, что Несущий Смерть пришёл именно за ней, охватило Медведицу. Хозяйка Чаши Погибели Богов прямо на ходу облегчилась, опорожнив мочевой пузырь и кишечник, рёвом подзывая медвежат из берлоги.
Медвежата были, как и Медведица, как и их буйный отец, очень сообразительными, хорошо чувствующими течения потоков жизни, потому они выбежали из норы, пристроились за матерью и пушистыми комками катились по прокладываемой Медведицей тропе в зарослях изломанных Скверной деревьев.
С облегчением она заметила, что Двуногий отстал, наткнувшись на камень Алатырь возле берлоги. И у Медведицы появилась надежда, что удастся спасти своё потомство, вывести медвежат из Чаши, переставшей быть им Домом.
Но все надежды рухнули, вместе со светом жизни, когда Двуногий встал прямо на её пути. Встал уже на самой опушке леса. Медведица, ревя от злости и отчаяния, поднялась на задние лапы, выпрямляясь во весь свой гигантский рост, вознося над Двуногим мощные лапы с когтями, больше похожими на мечи. Мир для гигантского зверя сжался до размеров этого Двуногого.
Медведица не питала никаких надежд на исход поединка. Она лишь надеялась вырвать для медвежат шанс спастись. Дать им время убежать.
Но в тот момент, когда невидимая стена ударила Медведицу, отшвыривая её, придавливая к земле, вдавливая её во влажную топь Чаши, до ушей Медведицы донесся отчаянный крик боли её младшего медвежонка, лапа которого провалилась в расщелину скрытой под дёрном скалы и застряла.
В гаснущем сознании Медведицы вспыхнуло отчаяние. Но даже крик отчаяния не смог вырваться из её горла, стиснутого невидимыми, но жесткими, как скалы, обручами.
И когда от мира в глазах Медведицы осталось только маленькое-маленькое пятнышко, меньше, чем глаз пушистого ушана, оковы, стискивающие её горло и вдавливающие Медведицу в топь, пропали. В ярости Медведица рванулась. Двуногий, что стоял на её груди, комком шерсти взлетел в воздух, с чавканьем ломая стволы деревьев, упал на землю. Медведица оказалась прямо над ним прежде, чем руки Двуногого закончили падение. Её пасть распахнулась, чтобы одним движением сломать этого невеликого телом, ненавистного Двуногого.