Клетка теснее грудной (Константин Игнатов) - страница 2

Быстро приехали люди в погонах, приказали всем расступиться и не беспокоиться. Однако немногие еще какое-то время оставались на площади, обсуждая друг с другом детали происшествия. Но вскоре все разошлись по своим делам, а в небе наконец погас красный язык заката и сомкнулась седая тьма наступившей ночи. Конечно же, вечернее событие нашло широкое отражение в утренних газетах и живо обсуждалось горожанами за чашкой кофе. Еще более пристальное внимание к случившемуся было привлечено тем, что через день тело того самого человека в синем плаще было обнаружено в трех километрах от моста, вниз по течению реки. И все бы походило на обычный городской инцидент, и в рассказе можно было бы поставить точку, если бы не очень странный факт: у найденного тела отсутствовало лицо – и гладкая плоть на его месте позволяла думать, что его никогда и не было, – а в грудной клетке, там, где ранее располагалась сердечная мышца, зияла кровавая дыра.

Поезд. Конечная станция – Москва.

За окном шел дождь, его капли медленно стекали по запотевшему стеклу, подрагивая на стыках стальных вен железнодорожной сети. Плакала глубокая ночь, и барабанный ритм, раздававшийся, казалось, со всех сторон, пел свои признания глухой темноте. Грохот. Повсюду стоял грохот. Рассчитанное на четверых старое неуютное купе, всецело пропахшее сыростью, сейчас словно сжалось до размеров двух сердец, что стучали в нем в такт окружающему шуму. Но вот одно из тихих биений стало выделяться, послышалось учащенное дыхание, а лицо женщины, даже в ночи бросавшееся в глаза бледностью и тонкостью черт, покрылось нервной испариной и слегка заблестело.

Ее звали Кира. Тридцати восьми лет, невысокая и очень худая, с сухой кожей, синеватой на длинных тонких руках и мягкой подтянутой у лица, не образующей, однако, ни единой морщинки или складки, намекавших бы о мимолетности молодости. Хотя Кира обладала некоторой привлекательностью, и, безусловно, способна была расположить малознакомого человека к себе, назвать ее красивой мешала противоречивость облика: взъерошенные в подобие прически темные волосы, острый прямой нос, бледные чуть поджатые губы, неправильной формы брови, и, наконец, маленькие зеленые глаза, единожды посмотрев в которые вы не захотите это повторить, но взгляд запомните надолго – тяжелый, прямой, смелый, будто пронзающий насквозь, он, очевидно, вобрал в себя абсолютно всю печаль, всю любовь, все отчаяние и безмерное одиночество.

Ей снился сон. Посреди огромной светлой комнаты стояло овальное зеркало, накрытое черной тканью. Кира подбежала к нему и, стянув материю, увидела себя да несколько размытых силуэтов людей в белых промокших одеяниях. Только по туманным очертаниям корчащихся от боли лиц она догадалась, что это – ее родители и сестра-близнец, погибшие год назад в одной машине, случайно врезавшейся в мост из-за грозового ливня.