Иноагенты. Лишние среди своих (Сергей Ситников) - страница 2

Размер шрифта
Интервал


На её лице не было ни боли, ни гнева. Только бесконечная усталость и тишина. Та тишина, в которой умирают эпохи.

Когда её силуэт скрылся за занавесью пространства, лампы – живые, чувствительные сущности – мигнули.


И Свет, что струился сверху, стал… чуть-чуть… менее светлым. На долю секунды. Но те, кто знал музыку сфер, услышали, как одна нота прозвучала с фальшью.

– Свет дрогнул, – прошептал Хроникёр, лицо которого было похоже на потрескавшуюся карту мира.


– Он больше не непрерывный.

В зале никто не говорил.


Потому что каждый понял: Это – начало.

Глава 1. Златогласый. День первый

1. Утро бренда

Он проснулся до будильника, как обычно.

Не потому, что внутренний голос звал его к жизни – внутренний голос давно говорил только в цитатах пресс-релизов. Просто солнце легло на щёку слишком ровно: ни пыли в воздухе, ни шороха за окном. Всё было чересчур аккуратно.

Комфортно, даже роскошно. Но с ощущением, что это не дом, а репетиционная база для человека, который всё ещё играет себя.

В комнате стоял лёгкий запах кондиционера и свежеоткрытой упаковки хлопка. Простыни были серо-персиковые, дизайнер выбрал нейтральную палитру, «без эмоций».

На прикроватной тумбе мигал телефон – тот же, с которым он уехал, тот же, с которого он перестал отвечать – другим, себе, реальности. Он потянулся за ним без инерции, как будто не тело двигалось, а отражение в зеркале.

Экран засветился:

«Вчерашний пост хорошо зашёл в Германии. Отзывы мягкие, даже от политиков. Пора выходить на англоязычную. Думаю, начать с истории про свободу и искусство?»

– PR-директор Марина, 06:41.

Он не ответил сразу. Просто поставил телефон на ребро и уставился в окно.

Город внизу был чист, как иллюстрация из туристического гида. Дома цвета песка и золота, редкие пальмы, чуть припылённые солнцем. Где-то внизу перекликались чайки. Он подумал: интересно, в Израиле чайки звучат иначе? Или у изгнания есть свой саундтрек?

Он поднялся, накинул лёгкий халат – купленный накануне, в бутике для тех, кто «только что начал новую жизнь». На лацкане всё ещё держался тонкий картонный ярлычок с надписью: Reframe. Переформулируй. Пересобери. Перепиши.

Он прошёл на кухню. Автоматическая кофемашина жужжала, как будто знала: сегодня будет важно не упасть духом. Пока капли стекали в чашку, он листал экран.

Новостная лента:

– «Звезда, покинувшая страну, дала первое интервью в эмиграции»

– «Храбрый голос: почему искусство не должно молчать»

– «Герой или беглец? Спор в соцсетях не утихает»

Он усмехнулся. Чуть-чуть. Почти беззвучно.

Он был в игре. Он всё ещё был Златогласым – пусть не на экране, но в алгоритмах. Он говорил не с людьми – с массами. И массы, как всегда, любили простые ответы.