– Что делать будем, лось мелкотравчатый? – грозно спросил я. – Иволгу-то ты мне спугнул своими ластами! А между прочим, не так просто найти иволгу в Переделкино!
С речью у него тоже не всё гладко, но общаться может:
– Ваша домоу? – промычал Мурах, подразумевая, что хватит шататься по кустам, пока клеща не подхватили, а пора бы уже в модуль наладить стопы свои да пообедать, чем ОТКУС послал – Объединенная Транспортно-Кулинарная Универсальная Система. «Ваша» – это «Вася», я уже привык, да и остальное полувнятное мычание как открытая книга, за два-то года уже наловчился расшифровывать. Вообще-то Мурах экспериментальный образец, его выводили для монадных вычислений, он такой, своего рода, контейнер для одновременного хранения данных и функций, применяемых к этим данным. Приап Мураха, связанная экосистема живых организмов, в состоянии регулировать все естественные и искусственные процессы на территории ареала обитания, то есть примерно в сто квадратных километров. То, что лось на Ганимад не попал – не беда: экосистема включила обходную цепь, и без единицы «Мурах» с лёгкостью обошлась. Зато сам Мурашка остался, по сути, сиротой.
– Ваша домоу? Мураша домоу? – заныл Мурашка. Постоянно подключенный к инфополю своей экосистемы он, конечно, скучал с момента отправки. И потому болтал вслух без умолку.
– И Вася, и Мурах, все сейчас пойдут домой, в модуль. А иволга не пойдёт, потому что кто-то слишком шумно бродит и ломает толстым пузом кусты! – высказался я в лосиную морду, понимая, что негодование моё пройдёт впустую: Мурашка чувства стыда не испытывал в принципе, а вины за собой в этом случае не понимал.
– Ивла-а? – вытянул губы трубочкой лось. – Ивла-а?
– Забудь. Разворачивайся, и шлёпай зюйд-зюйд-вест, парнокопытное!..
Проигнорировав траволатор, мы побрели по разнотравью к моему одиноко стоящему белому модулю: Переделкино в последние несколько лет совсем обезлюдело, осталось человек двадцать, да писательский музей – но его обслуживала интеллектуальная библиотечная система Алекса-Аякс, и живых душ там не видали уже давно, если не считать неистребимых крыс.
В модуле меня ждало сообщение от Яллу, исходившее жужжанием и светившееся уже красно-малиновым цветом от негодования. Но тут меня можно понять: любимой девушке – к слову сказать, третий год пропадающей на орбитальной базе Ио – можно перезвонить, а иволга ждать не будет. Почему Уля, она же Яллу, послала сообщение высочайшей степени срочности, зная, что я отключу и коммуникатор, и имплант, и нейросетку в процессе добывания редких кадров с иволгой, я не знал. Разве что действительно что-то стряслось.