Ещё одна странность сопровождала меня с самого рождения, но я ещё не решила, как к ней относиться. То ли, как к несчастью, то ли, как к небывалому везению. С самых первых минут своей жизни я обладала способностью понимать окружающий мир, осознавала происходящее вокруг меня и легко различала человеческую речь. Это и позволило мне окончательно увериться в том, что я чужая на этом празднике жизни. Единственным существом, которое не отвергало меня, не давая погибнуть от голода и холода, была моя мать. Я была такой маленькой, что даже в зверином обличье она не могла меня вскармливать своим молоком. Поэтому терпеливо кормила при помощи тонкой соломинки до тех пор, пока я не научилась самостоятельно лакать молоко из миски.
Время шло, родные привыкли относиться ко мне, как к домашнему питомцу. Даже спустя два года после моего рождения я была размером не больше обычной кошки. Никому и в голову не приходило, что я могу понимать, о чём они говорят. Поэтому, не стесняясь моего присутствия, говорили всё, что думали, в том числе и обо мне. Чаще всего это были нелестные замечания по поводу моей никчёмности и незавидной участи.
Так в один далеко не прекрасный день я и узнала, что моя дальнейшая судьба уже решена. Старый колдун объявил всем жителям деревни, что я представляю угрозу для всего нашего клана, и повелел принести меня в жертву богам-покровителям.
Первой мыслью было "За что?". Потом всплыли воспоминания, как этот мерзкий старикашка споткнулся об меня, когда заходил к нам в дом, чтобы поговорить с моим отцом о видах на урожай. Грохот стоял знатный, когда он со всего маху свалился на дощатый пол. Потом колдун долго пыхтел, пытаясь подняться в полный рост, а все вокруг старательно отворачивались, не в силах сдержать улыбки, уж очень потешно он выглядел в этот момент.
Это меня и сгубило - веселье, плескавшееся в глазах родных, я не успела вовремя спрятаться от его гневного взгляда и была признана виновной во всех бедах, которые обрушились на нашу деревню за последние два года, аккурат со дня моего появления на свет. Ох, и ругался же он тогда, еле удалось его успокоить бабушкиной настойкой. Но я же не специально, просто проходила в тот момент мимо, направляясь на кухню, где надеялась полакомиться сливками и сама напугалась до потери аппетита. Я ведь такая маленькая, раздавить меня проще простого.
- Ах, моя маленькая бедняжка Лэйси, - заливалась слезами моя матушка, прижимая меня к груди так сильно, что я стала опасаться за свои внутренности, а особенно за тот кусочек окорока, который перепал мне на обед. - У кого же рука поднимется погубить такую чудесную малышку?