Стимуляторы горячей волной захлестнули мое тело, растекаясь новой порцией неограниченной физической силы по мышцам и сухожилиям. Я одним прыжком оказался возле своей лежащей на полу сабли, схватил ее и сделав еще один бешеный рывок, вырос перед ошарашенным моей реакцией и скоростью польским адмиралом. Вишневский попытался было нанести мне удар в лицо бронированной рукавицей, но я легко его блокировал, отведя руку поляка в сторону.
Мариуш так и не успел активировать оружие, когда мой светящийся плазменной кромкой клинок был приставлен к его голой, не защищенной броней шее.
– Пора договариваться, пан-адмирал, – выкрикнул я, стараясь, чтобы Вишневский в этом хаосе боя меня услышал и главное понял. – Отзывай своих псов, – я кивнул на кучу мала, в которую превратилось место рукопашной, где Кузьма Кузьмич и Алекса дрались из последних сил и, так скажем, мощностей своих приводов.
– Ты и твои люди сдохнут, – вырвалось из груди скрежетавшего зубами поляка, который в бессилии что-либо сделать, прожигал меня ненавидящим взглядом. Гордость молодого человека, до этого поединка, считавшего себя непобедимым мастером клинка, была невероятно уязвлена.
– Тогда внимательней слушай своих вахтенных с мостика, – я указал глазами на продолжающий орать на весь отсек динамик, из которого доносилась тревожная речь одного из дежурных операторов авианосца «Король Владислав», где лейтенант перечислял вымпелы русской дивизии внезапно появившиеся вблизи расположения польской хоругви и уже выстраивающиеся для атаки…
– Головными: авианосец «Екатерина Великая», а также тяжелые крейсеры: «Пантелеймон» и «Транзунд», во второй «линии»: легкие крейсеры: «Цесаревич Георгий», «Сивуч» и «Адмирал Лазарев», замыкающими – три эсминца! Пан-адмирал они уже в расстоянии выстрела! Прошу приказаний!
– Ого! – услышав названия кораблей, я удивился не меньше, чем Мариуш Вишневский. – Так это не Хромцова! Это же наша 10-ая «линейная»!
Больше конечно я расстроился, чем удивился, потому, как кому-кому, а вот господину Красовскому мне менее всего хотелось приносить слова благодарности за собственное спасение и спасение «Одинокого» с «Баязетом». Уже вижу эту слащавую, надменную физиономию Александра Михайловича и его надменный, покровительственный тон со словами, мол более опытные должны помогать малышам…
Однако, ладно хоть Красовский со своими кораблями подоспел, это лучше, чем ничего, да и вопрос выжить лично для меня до сих пор находился явно в подвешенном состоянии с учетом того, что я и мои друзья сейчас были окружены двумя сотнями вооруженных и разгоряченных поляков на борту их же корабля…