Шторм налетел внезапно и трое молодых рыбаков едва успели спустить паруса. Старшим приходилось изо всех сил работать вёслами и следить, чтобы их старенькая деревянная фелюга не оказалась бортом к волне, иначе всем несдобровать.
Такого шторма Кен Тарк отродясь не помнил. Фелюгу уже пятую склянку подряд швыряло, словно щепку, по гигантским чёрным волнам. Водяная пыль носилась в воздухе белым промозглым туманом, от которого давно намокла шерсть у всех моряков. Тарк сидел в полутёмном трюме, посреди корзин с уловом из отборной краснопёрки и старательно откачивал воду, которая лилась отовсюду. Внезапно люк сверху отворился и рёв стихии усилился. Внутрь заглянул кто-то из старших и Кен по коренастой фигуре узнал отца, который что-то пытался ему сказать.
– …ый вал! …идёт!
– Ничего не слышу-у-у!
Кен не мог перекричать рёв шторма, как не мог и услышать, что отвечал ему отец. Он перестал качать помпу и пополз по корзинам к выходу. Подобравшись ближе, Кен теперь отчётливо услышал два страшных слова: “Белая Смерть!”.
Он замер от леденящего ужаса. Белая Смерть, Белый Шквал – так рыбаки называли чудовищный шторм, потопивший не одну рыбацкую посудину. Известие о том, что их фелюга попала именно в такой шторм, словно ударило Кена по голове и он не сразу пришёл в себя, а когда снова смог воспринимать окружающий мир – отец уже исчез и закрыл люк.
Молодой кьют вновь вернулся к деревянной помпе, чтобы откачивать треклятую воду, уровень которой вновь начал подниматься, но тут судно сильно тряхнуло и фитиль в единственной тусклой лампе, освещающей трюм, погас. В этот момент раздался страшный треск ломаемых досок и кьюта швырнуло на корзины с рыбой, а потом откуда-то сверху хлынул бурный поток ледяной воды.
Кен попробовал на ощупь добраться до выхода на палубу, но в трюме всё перемешалось. Плавающие полупустые бочки не давали ориентироваться в полной темноте. Вода всё прибывала. Он карабкался во тьме, сам не зная куда, по мокрым корзинам со скользкой рыбой. А потом его захлестнуло холодной морской водой и он случайно вдохнул её в лёгкие. Закашлявшись, глотнул ещё воды. Последнее, что Кен помнил, это как он судорожно безуспешно пытался развязать когтем узел намокшего каната, в котором запуталась его нога, но всё безуспешно, тот всё никак не хотел распутываться…
***
Очнулся Кен от тихого шума волн, потоков тёплой морской воды, ласково омывающих его ноги. Он открыл глаза и увидел, что лежит на обрывке корабельного каната, уткнувшись лицом во влажный песок. Кьют вскочил на четвереньки и огляделся: никакого шторма не было уже и в помине.
