Валера Войков навсегда запомнил день, когда у входа в зоопарк ему разрешили сфотографироваться с удавом.
К удаву еще полагалась сова, но совы оставляли пятилетнего Валеру равнодушным. А удав… удав был восхитительного темно-песочного цвета, с полосками и разводами на чешуйчатых боках. Удав был тяжелый и все время куда-то полз, Валере нелегко было удержать его на плечах.
– Это она, – сказал парень-фотограф. – Удавиха. Люся. Не бойтесь. Она любит, когда ее гладят. Требует ласки.
Валере хотелось, чтобы съемка длилась вечно. Он гладил тяжелую Люсю по морде, по загривку, по немигающим глазам; бока ее были одновременно холодные и теплые, они перетекали под пальцами, как струйка песка. Сова смирно сидела на плече, но на сову Валера не обращал внимания.
Парень щелкнул фотоаппаратом и выдал папе квитанцию: во времена Валериного детства «Полароидов» не было, и фотографии высылали по почте наложенным платежом. Валера долго не мог расстаться с Люсей; вокруг визжали какие-то девчонки, кричали: «Ай, змея!», и еще кричали: «Какая противная!» и «Как он берет ее в руки!», и еще что-то кричали, а сова вдруг нагадила Валере на плечо, и пришлось идти к фонтанчику оттираться…
А потом было разочарование – однообразный скучный зоопарк.
Валера три часа подряд тащил отца от клетки к клетке, не уставая, не хныча и не требуя мороженого. Взбирался на барьер, заглядывал в клетку или в бассейн, рассматривал распростертые на земле хвосты и лапы, сонно вздымающиеся бока, повернутые к решетке спины…
– Ну почему они все спят? Почему они не ходят?
– Идем домой…
– Ну почему они не играют?
– А ты бы играл в клетке?
– Играл бы! Почему они не плавают? Почему не качаются на ветках? Почему?
С научной карьерой у Войкова не сложилось. Жиденькую свою кандидатскую он защитил со скрипом.
Зато было старателен, усидчив, аккуратен; вел общественную работу, обрастал нужными связями, обладал немалой практической сметкой и всегда верно угадывал, к кому прилепиться, кому встать в кильватер. «Хозяйственник», – говорили о нем.
Так получилось, что женился Войков и по любви, и очень удачно – на дочери крепкого начальника, не очень большого, но и совсем не маленького. Докторскую писать не стал, зато преуспел в административных начинаниях и в сорок с небольшим лет получил трудный, ответственный, но все же очень значительный пост – директора зоопарка.
А зоопарк – лицо города. Зоопарк один; как бы на бюджете, но как бы и самоокупаемый. Как бы единственный, и в то же время – нищий; да, наследство Войкову досталось незавидное. Звери, не удовлетворенные финансовыми поступлениями, болели и дохли в маленьких грязных клетках, и только совершенно бессердечные дети могли смотреть на них с интересом. Те, кто от природы был наделен хоть крохой сострадания, уходили от вольеров в слезах: «Мама! А почему он так в луже лежит? Может быть, он уже умер?»
