Малышка плакала не переставая. Лия утешала ее, как могла, но у той то ли животик болел, то ли зубки резались – бедная мать не знала.
– Да уйми ты ее наконец! – не выдержав, Барт швырнул в них сапог.
Лия едва успела увернуться и прикрыть ребенка собой. Тяжелый сапог попал ей по плечу, заставив вскрикнуть от резкой боли. Еще с прошлого раза синяки не сошли, а теперь появятся новые…
– Житья от вас нет! – прорычал Барт, поднимаясь.
Лия сжалась в своем углу: она боялась мужа. Боялась мужчину, за которого ей, сироте, пришлось выйти замуж.
Он двинулся на нее, занося пудовый кулак.
– Лучше бы сына родила! Толку от тебя никакого! Теперь корми вас, бездельниц!
Лия зажмурилась.
Сейчас он ударит ее. Свалит на пол, а затем еще пнет для острастки. Он всегда так делает, когда зол. Но если она не расплачется, то Барт тоже не станет долго глумиться над ней: выпустит пар и уйдет. Вернется под утро, хмельной и довольный.
Она не хотела думать, где он проводит ночи и с кем. Главное, что не с ней. Главное, что она сможет отделаться парочкой синяков и спокойно поспать. Потому что «любовь» Барта страшнее, чем «не любовь». Уж лучше пусть бьет, чем любит…
Мужчина пересек узкое пространство кухни и навис над женой. Она была такой жалкой в его глазах, такой уродливой. Зачем только женился?
А, ну понятно, зачем. Если ты до тридцати не женился и детей не завел – то в армию загребут.
Барт в армию не хотел, ему хватало отцовской кузни и отцовских оплеух. Но и жениться его не тянуло. За жену выкуп нужно давать, а если ей не понравится что-то, так она всегда может городскому главе нажаловаться и вернуться к родителям.
Но был один выход – жениться на сироте. Такой жене идти некуда, разве что в монастырь. Она будет мужу ножки целовать за то, что выбрал ее. И слушаться беспрекословно.
– Забыла, чем мне обязана, тварь неблагодарная?! Если б не я, до сих пор бы в том бараке жила и питалась объедками!
Первый удар пришелся Лие в больное плечо.
Она тоненько всхлипнула.
Второй попал по спине.
Барт схватил ее за волосы, сдернул с лавки на пол.
– Дай ребенка! – прорычал, вырывая орущего младенца из рук матери.
Лия вцепилась в дочку изо всех сил. Боялась, что муж в запале навредит малышке. Не зря же он с такой ненавистью смотрит на нее.
– Я сказал, дай! Мне! Ребенка!
Отобрав дочь, Барт швырнул Лию в угол. Та ударилась головой о буфет и затихла. Ребенок тоже затих, едва оказался на руках у отца.
Мужчина с минуту разглядывал личико младенца. Чужие синие глаза, тонкая бледная кожа, светлый пушок…
Такая же уродина, как ее мать.
