1. Пролог: Count Zero
Come away, O human child!
To the waters and the wild
With a faery, hand in hand,
For the world's more full of weeping
than you can understand.
William Butler Yeats, «The Stolen Child»
Когда я вышла из бара, шел снег.
Он падал густыми хлопьями, словно ждал своего часа последние почти два месяца, медленно опускался на землю и не таял. Город затих под снегом, убавил громкость, даже фонари, кажется, потускнели. Не было слышно ни музыки, ни машин, и воздух потрясающе пах зимой.
Я сунула сигарету в рот и щелкнула зажигалкой, подождала, пока загорится оранжевый огонек, пожирающий табак и бумагу, и выдохнула дым в холодный воздух. Пальцы, конечно, мерзли, но перчатки я не носила — боялась потерять. Карманы и рукава надежнее. Дым — тоже сойдет.
На другой стороне улицы шел большой, грузный мужчина, вокруг которого вилась и едва не подпрыгивала от радости такая же большая овчарка. За ними бежали две цепочки следов — степенная человеческая линия и собачьи петли. Ничего особенного. Ничего необычного. Ничего такого, чтобы я потом сказала, что получила в тот день одно или два предупреждения, знака, сигнала, что все пойдет не так.
Все всегда шло не так, если дело касалось меня.
Я выбросила сигарету, поправила на плече рюкзак и шагнула вперед, из-под козырька над крыльцом бара — в снежную кутерьму. Пришлось набросить на голову капюшон толстовки, потому что белые хлопья путались в волосах и начали таять.
Шапку я не носила, как и перчатки, по ровно той же причине.
Ключи от квартиры, где моя сестра снимала комнату, лежали в глубоком кармане куртки, запертые на надежную молнию — точно не выпадут. Там, в глубине лабиринта из проходных дворов, подворотен и арок, меня ждало маленькое личное одиночество, ноутбук с сериалом, шоколадка и тишина. Никаких подглядываний в экран. Никаких вопросов, на которые я бы не хотела отвечать: как дела в школе, которая уже давно не школа, какие планы, все ли я успеваю.
Декабрь перевалил за первую треть — канун сессии, разгар распродаж в торговых центрах, попробуй тут все успеть, если ты днем — студент, а вечером — супергерой за кассой. Я кое-как успевала, возвращаясь домой ближе к полуночи, усталая и голодная. Там, дома, на окраине большого-большого города, это всех раздражало.
Поэтому у меня были ключи от другого дома.
Официально я присматривала за цветами. Должен же был кто-то их поливать и говорить с ними, пока хозяйка — моя сестра, старшая и самая умная из нас всех, — уехала. По каким-то своим делам. Неофициально я получила возможность полторы недели отдохнуть от долгих поездок в метро, маминого стремления залезть в мои карманы, папиного осуждения и каверзных вопросов младшей сестры. Она, кстати, была самой красивой из нас.
