Видение затмения
Путник прерывисто дышал, смотря на черное солнце, что невыносимо пылало по краям черной дыры, из которой выходил и в то же самое время устремлялся обратно весь мир.
Эта реальность состояла из невысказанной, но прожитой многократно боли и страдания. Она застыла в виде обгоревших тел, напоминавших гротескные статуи, нанизанные на длинные колья, что устремлялись своими острыми наконечниками в сторону черного солнца, являясь его лучами. Эти жутковатые потоки тьмы отдавали и забирали жизни в бесконечном цикле, в котором и был заперт наблюдатель. Подняв в обреченном жесте свои руки, он пытался дотянуться до этой непостижимой силы, что управляла всем жизненным миропорядком. Точнее, она и была единственным, что было реально. Повседневная действительность, в свою очередь, была лишь блеклой тенью, ею отбрасываемой.
Белоснежные рукава и перчатки наблюдателя были пропитаны алой кровью, что пульсировала вокруг него и била волнами о его продрогшее от липкого страха тело. В каждой капле этого густого бульона смерти путник слышал повторяющиеся многократно голоса тех, кто уже умер или даже еще не родился. При этом, казалось, он не знал никого из обладателей этих голосов, но в то же самое время и узнавал их всех. После очередного удара накатившей волны путник оказался стоящим на четвереньках. Практически в тот же самый момент поверхность кровавого океана успокоилась. В его зеркальной темной поверхности путник узрел не только отражение бесчисленного количества жертв на пиках, чья жизнь в буквальном смысле стекла вниз в виде алой субстанции, но и отблеск глаз той, что была вне рамок этой реальности. При этом она являлась неотъемлемой частью мира, поскольку без ее милости ничего из того, что окружало путника, не существовало бы в принципе.
Подняв голову, наблюдатель, явственно ощущая, как его тело то бросает в пот, то, напротив, в жар, увидел изнанку, если можно так выразиться, программное обеспечение реальности, в которой был заперт. Она была построена в виде геометрически выверенной схемы, что пронзала все вокруг и симметричным узором замыкалась на черной фигуре на вершине черной пирамиды. У ее подножья и находился путник, беспомощно наблюдающий за тем, как его самого вновь подхватили кровавые волны, устремившиеся к самой вершине под несмолкаемый хохот черной Богини. Ее лик путник даже успел узнать, однако так же быстро в следующее мгновение и позабыть, когда ослепительный жар вырвался за пределы черного солнца, ознаменовав собой не только конец очередного цикла затмения, но и начало нового, имя которому было забвение.
