Что наша жизнь? Игра!
М. Чайковский
Очнулся я не сразу. Сначала всплыл, ощущая хорошо уловимую дрожь под собой, неудобную позу, от которой тело затекло, но потом снова вырубился. Секунды полторы я в сознании был, даже понять ничего не успел, кроме самого осознания того, что приходил в себя. Это было как бы всплытие, вынырнул, глотнув воздуха, и ушёл под воду. Понять ничего не успел, но если гул и тряска, может, на машине везут? На неотложке? Вот во второй раз я очнулся уже куда легче, чувствовал себя так себе, но уходить обратно в беспамятство не торопился.
Окончательно придя в себя, пытался понять, что произошло, ведь последний момент своей жизни я помнил отчётливо. Ладно, тянуть не будем. Открыв глаза, я осмотрелся. После этого уже распахнул их во всю ширь. Увиденное, надо сказать, меня не просто ошарашило, а ввергло в шок. Натуральный такой. При тусклом свете светильников помогало то, что покрашенные белым поверхности давали больше освещения, и я увидел рядом казённик какого-то крупного орудия, чуть правее и ниже – кресло наводчика. Не думаю, что ошибаюсь. Ниже в ногах видел спинку кресла механика-водителя с системой управления. Похоже, я оказался в танке, другого объяснения у меня не было. А дрожь, слегка сотрясающая стенки, это результат работы мощного дизельного двигателя. У меня даже мыслишка промелькнула: ну вот, вхолостую работает, тратит топливо и моторесурс. За орудием наверняка ещё и кресло заряжающего было, но я его плохо видел, только верх спинки. У орудия ещё был спаренный пулемёт, классический ДТМ – тот, что Дегтярёва танковый модернизированный, с характерным толстым диском. Эта модель ДТМ стала поступать в войска в конце войны. В начале её ещё не было. Я вообще любитель-историк, специализирующийся по вооружениям, так что этой информацией владел.
Я продолжал осматриваться, нервно сглатывая. Рядом ниши, набитые дисками к пулемёту, снаряды не все видел, они вокруг заряжающего в боеукладке находились. Судя по моему месту нахождения, я сидел в кресле командира и, кроме того, что командовал танком – ну, тот, кто действительно должен тут был сидеть, – также занимался рацией. Командир-радист, вот моя должность, хи-хи. Извините, это нервное. Кстати, отметил, что все кресла – пустые, кроме моего: в танке живых не было, только лежали шлемофоны.
Находясь в некотором психическом расстройстве, поскольку на меня напало подобие оцепенения вследствие изменения ситуации, да и шоковое состояние не стоит отбрасывать, я лишь крутил головой. И наконец, от изучения внутреннего боевого отсека перешёл на себя. В перископы или приборы наблюдения даже не смотрел, хотя отметил, что над головой имеется люк с командирской башенкой. Билась, конечно, мыслишка в черепушке, я пытался понять, в каком танке оказался, но вот так с ходу не скажу. Надо подумать. Снаряды раздельного снаряжения – значит, что-то серьёзное, да и калибр орудия это подтверждает. Хотя нет, догадка, что это за танк, уже не витала, я был уверен. Форма башни подсказывала. Но ладно, отложим это, а пока перейдем к другому делу – ощупыванию себя. Кроме того, что тело немного затекло, никаких проблем с его управлением я не обнаружил. Да и всё указывало на то, что оно моё. Задрал левый рукав комбинезона – ну точно, шрам от укуса собаки, овчарки на минутку, на месте, на левой кисти. Моё тело, точно говорю. Так вот, я был одет в стандартный синий комбинезон танкиста, они и в будущем не сильно изменятся, уж я-то знаю. Два года сапоги в таком топтал, отдавая долг государству. На ногах – офицерские яловые кожаные сапоги, на голове шлемофон, вполне такой обычный, ушки незастёгнутые свисают. А вот штекер свободно висит, не подключен, рацией воспользоваться не могу. Пока не могу, но это всё потом. Судя по плотности одежды, под комбезом ещё что-то. Проверим. Расстегнул верхнюю пуговицу, ощупывая ворот – и точно, под комбезом, похоже, гимнастёрка. Провёл пальцами по петлицам. Погон не было, я это первым делом проверил. На петлицах обнаружил по два квадратика, кроме самой эмблемы.
