Пронизывающий холод и неимоверная усталость выдернули меня из беспокойного сна. Несколько минут я пытался не обращать на это внимание и отказывался открывать глаза, надеясь, что организм, измученный бессонницей, снова провалится в мягкое забытье. Левой рукой я попробовал нащупать край одеяла, но вместо матраца и постельного белья онемевшие и грубые от холода пальцы натыкались на жесткий и гладкий материал, очень напоминающий бетонную стену.
Мозг не успел обработать эту информацию, как в него поступил новый сигнал. Икроножные мышцы, а вместе с ними и ступни, от пронзительной боли начинали неметь, и, судя по напряженным коленным суставам, которые упирались во что-то твердое и холодное… Последнюю мысль я не успел додумать до конца, глаза открылись и мозг включился, из горла вырвался короткий стон.
Мое тело, одетое в футболку и пижамные шорты, пронизывали резкие порывы леденящего октябрьского ветра, но это было лишь полбеды. Подо мной, на бездонном, пугающем расстоянии, распростерся серый ночной асфальт, в стороне угадывался квадрат песочницы и детские качели, поскрипывающие на ветру. От взгляда вниз перехватило дыхание и что-то теплое заструилось по ногам.
Резко повернув голову вверх, отчего захрустели шейные позвонки, я с размаху приложился лбом о стекло. По обе стороны от меня тянулась отвесная стена многоэтажного дома, остекленные балконы молча и безразлично взирали на ночной двор. Стараясь не двигаться, я осторожно скосил глаза в сторону – рядом болталась левая рука, все еще пытавшаяся нащупать край одеяла. Пальцы правой руки – хвала проведению – мертвой хваткой вцепились в балконный карниз.
Чувствуя, как в легких зарождается пламя, я попытался сделать неглубокий вдох. И даже это получилось не сразу – воздух отказывался проходить внутрь, попадая в рот, но застревая в пересохшем горле. Наконец с тихим хрипом кислород проник в бронхи и нехотя, словно влага, протолкнулся вниз. Осторожно, сантиметр за сантиметром, чтобы снова не увидеть асфальт, я начал опускать голову вниз, пока не увидел собственные ноги.
Босые пальцы, словно когти животного, вцепились в нижний балконный карниз, побелевшие пятки висели в воздухе. Глаза – как бы мне этого не хотелось – помимо воли скользнули вниз. В этот раз асфальт показался еще дальше, а песочницу и качели я и вовсе не сумел разглядеть. Перед зрачками заплясали черные точки, колени начали предательски слабеть.
Несмотря на холод, спина вспотела, а вместе с ней и ступни начал покрывать липкий пот. Чувствуя, как ноги соскальзывают с карниза, я вжался в твердый монолит стены. Щеки обжигали горячие слезы, – пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – шептали губы, не зная других молитв.
