Для чтения завещания отправившемуся к богам месяц назад Энтони Веберу, моему отчиму, матушка выбрала изумрудную гостиную.
Родительница считала, что для такого важного действа, важно изощриться и показать нотариусу города наш серьезный настрой.
Пока окна во всю поливал зарядивший на три дня дождь, я поглаживала рыжую шерсть своего самоуверенного кота Чешира, сидя в одном из пухлых кресел с салатовой бархатной обивкой, местами потертой от времени и пятых точек гостивших.
Подавив вдох нетерпения, я покосилась на мать, осанисто замершую на софе. Женщина походила на фигуру из воска, моргала через раз и практически не дышала. На ее лице застыла маска высокомерного спокойствия.
Кто не знал Корнелию Вебер, мою мать, мог сначала очароваться ее умением представить себя в совершенно не том ключе, какой она была на самом деле. Прикидываясь до невозможности добродушной и понимающей, она умело продавливала свои желания и являлась прекрасным манипулятором во многих вопросах, кроме одного, в котором потерпела фееричное фиаско, когда вышла замуж за Энтони.
Человеком мой отчим был, крайне предприимчивым, продуманным, хитрым и до невозможности прижимистым. А еще, являлся до неприличия богатым.
Единственный сын в своей семье, он с детства получил все самое лучшее, начиная от вещей и заканчивая восхвалениями его дражайших родителей, прыгающих вокруг миловидного чада и исполняющих любые его просьбы.
Долгожданное дитя как никак!
Так повелось, что моя матушка познакомилась с моим отчимом, после того как прошла огонь и воду в поисках подходящего человека на место моего отца. Так она всегда говорила, периодически меняя претендентов как перчатки, буквально через несколько встреч понимая, что новый кавалер по каким-то критериям мне не подходил в роли отца.
Являясь ребенком довольно-таки своевольным, по причине, что переняла взбалмошность характера от дражайшей родственницы, я соглашалась с женщиной, совершенно не понимая с чем связано такое рвение создать полноценную семью, пока с годами в моей голове не сложился ребус, что Корнелия искала хорошую партию для себя, прикрываясь мною перед знакомыми.
Перед взорами других я сразу же выступала сиротинушкой, маленькой, щупленькой и с большими, словно просящими глазами, чем вызывала умиление, зачатки жалости и желание помочь.
Корнелия появилась в семье, совершенно ничем не примечательной, даже бедной, в которой постоянно чувствовался недостаток и притеснение, по причине того, что матушка родилась шестой по счету, а значит была на побегушках, донашивала одежду за старшими, получала насмешки и щелбаны. При этом, после очередного помыкания, поклялась себе, что выбьется в люди, чего бы ей этого не стоило и сразу же промахнулась, встретив моего отца, человека слабовольного и инфантильного. В наличие у него имелись некие сбережения и таверна, которую пришлось продать после его кончины, чтобы как-то перекрыть скопившиеся долги.
