Когда Софос подал первые признаки жизни, они проехали уже пять километров от деревни. Лори остановила коня, уверенная в том, что за ними нет погони. Помогла очнувшемуся старцу сесть на землю. Затем села рядом.
– А ты не из этого мира, я вижу. – сказал старик, отряхивая от грязи белый хитон, перекинутый складкой через плечо. – Заклинание не могло сработать неправильно.
Девушка посмотрела на учителя и поняла, что последнее он сказал вовсе не ей, а разговаривал сам с собой или с кем-то еще.
Они сидели на пустом поле, где еще недавно собирали пшеницу. За их спинами осталась деревня, из которой в небо поднималось широкое облако дыма от сожженных домов.
– Один мой учитель умел вселяться в деревья. – сказал Софос. – Мог часами находиться в дереве, чтобы наблюдать за тем, что происходит вокруг него. Это очень удобно, ведь никто не скрывает своих тайн от деревьев. А позже, он научился путешествовать по корневой системе и так перемещаться на расстояние.
Старик отвернул голову и его серые глаза устремились вдаль. Но Лори поняла, что он никуда не смотрит, а погрузился в себя.
– Он обучал вас этому мастерству? – спросила она.
– Нет! – мужчина резко повернул голову и нахмурил густые белые брови так, как будто ненавидел ее за этот вопрос. – Это не навык, это дар, с которым нужно родиться. Отменить себя, чтобы стать единым целым с растением и одновременно осознавать себя, не отказаться от своих желаний!
– А такое возможно?
– Это ты мне скажи. Думаю, касательно подселений у тебя побольше опыта. – он снова отвернулся от Лори, чтобы вернуться к раздумьям. Будто сам искал ответ на свой вопрос.
“Он знает или только догадывается? Может, сказать ему правду? И что из этого последует?”
Ей стало не по себе от его поведения.
“Он всегда был так спокоен и добр, а сейчас ведет себя словно чужой. Что изменилось? Он больше не доверяет мне или боится? Может быть, он винит меня в смерти детей? А может, стоит проснуться сейчас и пусть мое другое “Я” разбирается с этим разговором? Интересно, вспомнит ли она, что сегодня произошло? Или посчитает, что это был лишь страшный сон? Ведь все, что происходит в мое отсутствие, я потом знаю, как собственные воспоминания. А Наркис? Как помнит она мое присутствие? Может попробовать писать мне, то есть ей, записки? Но на каком языке их писать? Смогу ли я написать на ее языке? О чем это я? В теле Марии я же писала письмо! Нужно будет попробовать просто начать что-нибудь писать, если я найду бумагу и чем тут пишут. Кажется, я слишком долго молчу, стоит сказать что-то Софосу, пока он не потерял железное терпение окончательно. Но отрицать нельзя, если он знает, то это разрушит доверие, но и признаться я пока не могу”.
