Фередей. Прах мертвых цветов
Любой Бог состоит из человеческих опилок – смертей тех, кого создали, чтобы другой смог настичь вышины. Так сказал отец, прежде чем отправить меня на кровавую бойню. Поверить в его слова было весьма сложно, особенно когда другие извивались от боли, которую я не испытывала. Но в любую приятную ложь рано или поздно хочется поверить – чтобы стало легче жить, чтобы ублажить мысли.
Стоит закрыть глаза – и в темноте умирают люди. Они тонут в крови, кричат, молят о конце кошмара, где выжить должен только один. И среди них – я. Вспарываю жизни, выворачиваю души, смеюсь от увиденного. Порой смерть проносится мимо, а вокруг – потерянные, как и я. Хватают за волосы, бьют о стены, вынуждают отвечать. Всё просто.
В какой-то момент я осталась одна. Здесь больше никого – все умерли, и живых не осталось. Это осознание вырывается смехом и глотком воздуха. Меня готовили к этому, тренировали до потери пульса и твердили мягким голосом отца: зарождение Бога – это сотни отданных на растерзание жизней, необходимая плата за чужой успех. Но тогда слова из прошлого казались ложью.
В момент, когда появился представитель божественного ореола – пожилой мужчина, я прижалась к телам на полу, ища немую поддержку. Он улыбнулся и протянул руки. Белые рукава опустились вниз, красные цветы распустились на краях одежды.
–Ненаглядная, подойти сюда, – позвал меня мужчина. – Подойти ко мне.
Но я осталась лежать, потому что не привыкла смотреть сверху вниз. Это не привычка – это страх. За это Сакха не любит меня и душит обиженной болью.
Тогда мужчина наклонился ко мне, белая ткань коснулась моей головы. Клинок, который я до боли сжимала в руках, тонул в крови, растворяясь в алых волнах.
–Назовись, дочь моя.
Мои губы неприятно слиплись, сдерживая слова. Я пыталась произнести имя, но слышался лишь приглушённый свист. Казалось, даже если вдохнуть спертый воздух и держать его в груди, из растерзанной глотки не вырвется голос. Я облизывала губы, растягивала языком кровь и выдыхала, опускаясь на остатки сил.
– Фередей. Меня зовут Фередей…
–Фередей.
Я открываю глаза. Воспоминания перестают существовать,они гибнут, оставляя место отцу. Он стоит у основания трона и с неподдельной тревогой рассматривает меня. Вновь погружаясь в приятный для сознания полумрак, я проверяю целостность семейной системы. Кажется, ничего не подверглось изменением пока я – какой позор! – задремала. Названные тетушки и дядюшки щебечут о чем-то в саду под цветущей вишней, Сакха скрывается в своей комнате, а Брэд сидит во дворе, склоняясь над очередной книгой. Всё такое же… всё существует так, как и должно существовать.
