Глава первая. Странная находка
Уже который день подряд на окраине Эндерглида, у самой стены, было неспокойно. Началось все с предательского бегства Сантерила ― весть о том, что страж Рассвета, сражавшийся в Дилане бок о бок с Розенгельдами, добровольно пропустил через Врата градеронца и ушел сам, мигом облетела весь город и не могла не всполошить людей, которые и без того еще не слишком отошли от трагической и странной гибели Эгрендерла. Но вот Врата Рассвета и Заката поменялись местами, и, казалось, следующие шесть месяцев можно жить более или менее спокойно, однако тут появилась еще одна будоражащая новость ― Розенгельды, вновь отправившиеся в Дилан, вернулись, и не одни, а с малолетней диланской принцессой (как Гволкхмэй и Тристан ни пытались выяснить, кто разнес этот справедливый слух, найти концы им не удалось). И, словно всего этого было недостаточно, в город пытались прорваться двое отступников. Стражи Рассвета дали им достойный отпор, но люди все равно изрядно занервничали: нападения в отсутствие Врат случались очень редко, и их бесцельность пугала.
Эта нервозная обстановка порядком напрягала Илдиона. В такой момент люди не могли не вспомнить о том, что он ― ребенок отступников и, чем черт не шутит, тоже может выкинуть какой-нибудь номер. Поэтому его неустанно награждали подозрительными взглядами, стражи, воины и преследователи Рассвета смотрели на него с подавляющей мрачностью, словно наверняка знали, что за всеми нападениями стоит именно он, а девушки, которые обычно скрашивали существование Илдиона и которых он менял по несколько раз на неделе, засыпали его такими вопросами, что впору было хвататься за голову.
– А как звали тех двоих, что напали недавно? ― словно подслушав мысли Илдиона, поинтересовалась его очередная подружка ― они как раз прогуливались у площади, на которой обычно высились Врата Рассвета. ― Ты их знаешь?
– Милая Эрилия, ― Илдиону оставалось только закатить глаза. ― Я их даже не видел. Битва-то была за стеной.
– Ну, может, ты взобрался на стену, потому что хотел помочь своим… ― предположила девушка с робкой надеждой.
К вящему неудовольствию своих родителей, подрастающая часть женского населения Эндерглида весьма благоволила Илдиону, несмотря на его мрачное прошлое и нынешнее положение почти у самых низов социальной лестницы. Причиной этому была его внешность ― высокий рост, длинные золотистые локоны и пронзительно-яркие синие глаза просто не могли не привлекать внимания. Благодаря им девушки не только не боялись предполагаемого отступничества Илдиона, но со временем и вовсе стали находить в нем особое очарование. Самого Илдиона это порядком забавляло, и он не торопился развенчивать их представления, хотя на самом деле его воспоминания о времени, проведенном в пустоши Этериола, были совсем невеселыми, и выражение «помочь своим» здесь было совсем неуместно. Те, кого Илдион некогда считал своими, были его сверстниками, которым доставалось так же, как и ему, а их почти всех убили в битве у Врат Рассвета. Его самого едва не постигла та же печальная участь. Один из отступников толкнул Илдиона вперед, защищаясь от стража Рассвета. Двенадцатилетний Илдион, хоть и не был к этому готов, все-таки сознательно пошел на битву и был вооружен. Ему даже удалось задеть этого стража кинжалом, но тот в ответ ударил его мечом с такой силой, что Илдион, обливаясь кровью, упал и так и пролежал на площади до конца боя, пока кто-то не заметил, что он еще жив, и не внес его в Эндерглид. Илдион не помнил, кто это был, как не помнил и того, кто нанес ему рану, да и не хотел вспоминать. Ненависти к эндерглидцам он не испытывал, но и благодарности ― тоже. С другой стороны, он же все-таки решился на сотрудничество с отступниками…
