Колокол «Биг-Бена» отзвонил двенадцать раз. В этом не было ничего особенного. Часовая башня Вестминстерского дворца, или же Clock Tower, уже порядком намозолила глаза широко известному в узких кругах подпольному олигарху Борису Валерьяновичу Залысовскому. Она находилась как раз напротив его роскошного пентхауса, и человек знакомый с архитектурой Лондона не понаслышке сразу мог бы догадаться – где. Конечно ни один здравомыслящий читатель не отказался бы пожить недельку в таких апартаментах, любуясь их скромной аристократической роскошью и заливая тоску – буде такая появится – водопадом напитков из огромного бара мореного дуба. Этот бар носил название «Ностальжи», несколько на французский манер. Запасы виски и джина позволяли коротать долгие осенние вечера, когда серое небо наваливалось на душу, обволакивая стеклянную крышу туманом.
Однако же хозяин пентхауса был отнюдь не сентиментален – как это явствовало из газетных статей в таблоидах. Сколотив состояние более чем сомнительными путями, которые были решительно непозволительны для настоящего английского джентльмена, он в один не слишком прекрасный момент почувствовал, что воздух российской столицы давит ему горло, и даже завязывается вокруг него на манер удавки. Политическая ситуация изменилась, правосудие стало разворачиваться к нему самой неприглядной частью тела, в Кремль уже нельзя было открывать дверь ногой и ночевать на диване в приемной президента, и сушить носки на еще сталинской лампе с зеленым абажуром тоже запретили.
Блестящая интуиция мигом подсказала ему, что виски лучше водки, особенно шотландский виски в ирландском пабе британской столицы. Личный самолет немедленно взял курс на Лондон, так что выбежавший в последний момент на взлетную полосу ОМОН – отряд особо мерзких полицаев, как поясняла это ехидная местная пресса – остался в очередной раз с носом. Так Борис Валерьянович оказался здесь, в этом месте и в это время.
Сквозь окно можно было заметить, как по площади туда-сюда сновали прохожие и как ее пересекали огромные двухэтажные автобусы «даблдекеры». Поначалу Залысовский радовался свободе и близости цивилизованного общества, о котором в России ему прожужжали все уши. Многочисленные счета в разнообразных Швейцариях позволяли ему не думать о завтрашнем дне, по крайней мере с материальной точки зрения. Ну а когда ему казалось, что неиссякаемые запасы сокровищ подходят к некоей финансово опасной черте, он недолго думая начинал шантажировать своих приятелей олигархов, таких же детдомовских сирот и бедолаг как и он, коротавших свой лондонский срок по соседству.
