Лёгкий поворот, рука в ладони кавалера.
– Вы сегодня даже прекраснее, чем в вечер нашего знакомства. – Стефан танцевал легко и изящно, не прилагая особых усилий. – Простите великодушно, что не сказал этого сразу. Цвет Вашего пояса напоминает мне закат-предвестник ветреного дня. А в этом платье Вы словно сияете, Ульяна Петровна.
И вновь поворот. Он позволил мне скрыть своё смущение и смятение. Комплименты приятно волновали, но сцена в передней всё ещё стояла перед глазами. Разочарование всё так же тяжёлым камнем теснилось в груди.
– Вам не по душе мои слова? – Казалось, жених и правда волнуется.
– Что Вы, Стефан Маркович.
– Вы расстроены из-за поведения моего отца?
Я наконец-то решилась взглянуть в глаза суженому.
– Это было бы невежливо с моей стороны…
– Я понимаю, о чём Вы думаете, не смущайтесь. – Стефан улыбнулся печально и чуть виновато. – Мой отец не самый простой человек. Боюсь, Вам ещё не раз придётся с этим столкнуться. А я. Стыдно признаться, но перед ним я совершенно беспомощен. Наверное, не о таком суженом Вы мечтали.
Я вспомнила то, что мне было известно о родителях Стефана, и вновь посмотрела ему в глаза. Стоило ли ожидать от него прилюдного противления отцу?
– Понимаю. К тому же традиции требуют выказывать почтительность родителям.
Жених вновь улыбнулся без особой радости в глазах. Сказал как-то горько:
– Традиции оставлены нам предками. Мы должны соблюдать их и тем выказывать уважение к мудрости прошлых поколений.
Взгляд Стефана стал рассеянным, он будто был не здесь. Беседа прервалась, и мы просто кружили по залу под звуки ншанцкого вальса. Он заговорил, когда мелодия танца близилась к концу.
– Вы не задумывались, дорогая невеста, что в нашей жизни слишком много уважения к предкам, почитания, покорности? Столь много, что девицы вроде вас не смеют перечить воле каких-то старцев из монастырей, хоть перед этим и льют слёзы умиления над любовными балладами. А почтенные матери семейств ликуют в душе, когда мужья не хотят видеть их чаще раза в месяц. Впрочем, что я, разве можно осуждать прекрасные цветы за их желание жить в тепле.
Последние слова Стефан шептал, склонившись ко мне столь близко, что извиняла это лишь помолвка. Голос его прерывался, а под конец чудился в нём и рык, и шипение, и хрипение, сорвавшего голос.
– Простите, не вполне вас понимаю. – Я старалась улыбаться, ведь мы были в центре всеобщего внимания, но с ритма сбилась и покачнулась на повороте.
– Я и не ожидал. – Юноша поддержал меня, прижав чуть сильнее.
С последним аккордом музыки Стефан сделал шаг назад, чтобы вежливо поклониться. Разогнулся, предложил руку и повёл к отцу. За всё это время ни разу не посмотрел на меня. И отчего-то это радовало.
