Однажды ночью Азрарн, Князь Демонов, один из Владык Тьмы, принял ради развлечения облик огромного черного орла. К востоку и к западу летал он, взмахивая широкими крыльями, к северу и к югу, ко всем четырем сторонам света, ибо в те времена земля была плоской и плыла по океану хаоса. Он посмотрел на вереницы огоньков внизу – то люди со светильниками, крохотными, как искры, шли друг за другом; посмотрел на морские валы, что разбивались о скалистые берега, вздымая соцветья белой пены. Он оглядел – с презрением и иронией – высокие каменные башни и широкие стены городов, опустился на мгновение на парус величественной галеры, где царь с царицей сидели и вкушали медовые соты и перепелов, в то время как гребцы трудились у весел; а потом он сложил чернильно-черные крылья на кровле храма и громко рассмеялся над потугами людей уразуметь природу богов.
А когда он возвращался к центру мира за час до рассвета, Азрарн, Князь Демонов, услышал женский голос, и донесся до него плач, одинокий и горький, как зимний ветер. Снедаемый любопытством, он пал на землю у склона голого, подобно кости, холма, у двери жалкой лачуги. Там он встал, и прислушался, и принял облик человека – ибо, будучи тем, кем был, мог принять любой облик по своему желанию, – и зашел внутрь.
Перед умирающим пламенем очага лежала женщина, и он тут же увидел, что и она, как то было обычно для смертных, тоже умирает. Но в руках она держала новорожденное дитя, закутанное в шаль.
– Отчего ты плачешь? – не в силах отвести глаз, спросил Азрарн, прислонясь к двери.
И был он чудо как красив, и волосы его блестели, подобно иссиня-черному пламени, и одежды его были одеждами ночи из великолепных ночей.
– Я плачу, ибо жизнь моя обернулась жестокостью и теперь я обречена умереть, – ответила женщина.
– Если жизнь твоя обернулась жестокостью, ты должна быть довольна, что покидаешь ее. Поэтому утри слезы, каковые в любом случае ничем тебе не помогут.
И тут глаза женщины и впрямь высохли и полыхнули гневом, причем почти так же ярко, как угольно-черные глаза незнакомца.
– О низость! Да проклянут тебя боги за твои насмешки, ибо это последние мои мгновения! Все дни я трудилась в муках и боли, и я бы умерла без единого слова, если бы не этот мальчик, которого я принесла в этот мир лишь несколько часов назад. Что станется с моим дитятей, когда я умру?