— Ну что сказать, — задумчиво проговорил призрак, когда мы приблизились и присмотрелись к окровавленной фигуре. — Внешне это действительно Нардис. Вот только с мозгами у него что-то не то.
— Скорее всего, это временное явление, — предположил я, следя за тем, как гончие кружат вокруг голого парня, а тот пригнулся, словно зверь перед прыжком, и утробно рычит, не сводя с них бешено горящих глаз. — Смотри: реакции в норме, двигательная активность тоже в порядке — вон как он из пещеры припустил, хотя Гнор в первые сутки после пробуждения чувствовал себя не в пример хуже.
— Гнору было намного больше лет.
— А Нардис почти два десятилетия провел в глубокой заморозке. Тем не менее, и скорость, и сила… он ведь даже не запыхался. А еще у него на левой руке рана… была только что.
— Да, регенерация превосходная. Намного лучше, чем у подопытных образцов, — вполголоса заметил призрак, не торопясь, впрочем, приближаться к беглецу. — Хотя с аурой, похоже, такая же беда, как у Гнора.
Я присмотрелся, но второе зрение и впрямь показывало у Нардиса не нормальную салатовую ауру, как у живых, а такое же невнятное серое безобразие, какое было у старика. Хотя нет. Не совсем такое же — у Гнора аура была неподвижной, а у парня она словно… дышала. Тревожно ужималась, если кто-то из гончих подбирался чуть ближе, и снова расслаблялась, когда угроза миновала.
Получив мысленную команду, псы начали медленно теснить парня обратно к пещере, но тот сумел меня удивить — неожиданно совершив обманный маневр, попытался прорваться, однако был дважды укушен и с шипением отскочил, скаля острые зубы.
— Похоже, я ошибся — мозги у него все-таки работают, — задумчиво обронил Мор.
— И он определенно умеет делать выводы из своих ошибок.
— Согласен. Вон как встал. Под когти больше не подставляется, зубов тоже старается избегать. Хотя поведение у него все еще далеко от нормального.
— Он просто голоден.
— Да, но он ведет себя как дикарь. Небось даже говорить не умеет.
— Сейчас мы это проверим, — пообещал я и, сходив в пещеру за дубинкой, оглушительно свистнул.
Нардис, окруженный псами, стремительно обернулся.
При виде меня и висящего у меня за левым плечом черного облака он замер. Его непривычно алые глаза сначала расширились, потом сузились, словно в его голове и впрямь происходила переоценка ситуации. Взлохмаченные, сплошь покрытые кровавыми ошметками волосы тревожно колыхнулись. Кончики ушей настороженно дернулись. Следом за этим он шумно втянул ноздрями воздух, после чего развернулся уже всем телом и, напрочь позабыв про костяных псов, огромными прыжками ринулся в нашу сторону.
