Оборотень не улыбается. Просто смотрит. Его ноздри чуть вздрагивают, он неглубоко, по-звериному втягивает воздух, будто принюхивается.
И я знаю, с абсолютной животной уверенностью — он чует меня. Мой запах. Мой внезапный испуг и странное предательское возбуждение.
Ясна рядом со мной замирает, выпрямляется, подставляя солнцу свое бледное прекрасное лицо. Сестра ждет, что его взгляд найдет ее. Избранницу. Ведьму.
Но его взгляд все еще прикован ко мне. В хищных глазах молодого волка мелькает искра интереса. Любопытства. Охоты.
— Ну что, — шепчет мне на ухо мать, появившись словно из-под земли. — Я же говорила, жених хоть куда. Смотри, как на Ясну смотрит.
Я отрываюсь от его взгляда, с силой выдыхая. Мать слепа. Она видит то, что хочет видеть.
— Он не на Ясну смотрит, — вырывается у меня хриплый шепот.
Мать фыркает.
— Не неси чепухи. Кому ты такая нужна? Дикарка необузданная. Ты даже волчицу свою пробудить не можешь. А Ясна… она ведьма. Честь для любой стаи. Надеюсь, он почувствовал в ней пару.
Тем временем гостей уже окружают. Отец обнимает старого альфу. Вук, наконец, отводит глаза, чтобы обменяться с ним формальным кивком.
Но я все еще чувствую на себе жар его взгляда.
Сестра делает шаг вперед, грациозно склоняя голову.
— Добро пожаловать в нашу деревню. Я Ясна.
Его взгляд скользит по ней, вежливый, безразличный.
— Вук, — отзывается голосом низким, с хрипотцой, что заставляет все мои внутренности сжаться. — сын Любомира.
Потом его глаза снова возвращаются ко мне. На мгновение. Молниеносно. Но этого достаточно.
Я отступаю назад, в тень дома, прислоняюсь спиной к прохладным бревнам. Руки дрожат.
Вдруг осознаю каждую клеточку своего тела. Каждый удар сердца. Каждый легкий, предательский, влажный след на внутренней стороне бедер.
Он здесь. Он не сводит с меня глаз. И этот немой тяжелый взгляд обещает что-то такое, от чего перехватывает дыхание и кружится голова.
Что-то опасное. Неприличное. И я не знаю, боюсь ли я этого… или хочу больше всего на свете…
