Кавинская Республика, посёлок Тюневка,
июль 2019 г.
Это по лесу надо ходить цепочкой, друг за другом, глядя в затылок идущему впереди, но посматривая по сторонам. Здесь – нет. Здесь лучше рассыпаться, разделиться, отойти под заборы по обеим сторонам неширокой дороги, скорее, проезда между домами, и внимательно следить за улицей. Нет ли чего-то тревожного вокруг.
В посёлке стояла тишина. Странная, не должно быть так: люди, возможно, ушли, всё же зона боевых действий. Но собаки-то где, а? С собой забрали?
Непонятно. А на войне всё непонятное – сигнал тревоги.
Ватник остановился на секунду, перехватил удобнее автомат и нажал кнопку рации – не орать же на весь посёлок – хоть и небольшой, но растёкшийся широко, привольно:
– Дрон, что у вас?
– Чисто, командир! – булькнула дешёвая китайская коробочка. – Идём параллельной улицей.
– По плану. Встречаемся у магазина. Отбой связи.
– Принято, – замолчала рация.
Посёлком Тюневка считалась номинально: вроде как на отшибе, в восьми километрах от городских кварталов Кавино, а на самом деле по карте – в городской черте. Здоровенные, недавно построенные на месте развалюх коттеджи по обе стороны улицы, то за глухими заборами, то – напоказ – за прозрачной сеткой или коваными пиками ограды. Домов не особо много, с полсотни. Густая зелень, лето в самом разгаре, душный аромат каких-то невидимых цветов, тонкое жужжание пчёл. Мирная картина. Мирная…
Непонятно только, куда все подевались.
– Ватник…
– Что, Шлёма? – командир повернулся к напарнику, не теряя, впрочем, контроля за сектором обстрела. Да нет, всё спокойно.
Шлёма был классическим местечковым евреем, хоть карикатуру рисуй – низенький, носатый, с обильной плешью. Остатки кучерявых волос, кое-где тронутые сединой, окружали лысину венчиком, вставая дыбом. А ещё Шлёма был в той, прошлой жизни, ювелиром. Маленькая мастерская, крохотный магазин. Всё как у людей. Он за кредитами обращался к Ватнику, тогда же, кстати, и познакомились. Кто ж знал, что в годах, за шестьдесят уже, мужик окажется одним из ценнейших членов группы. Мастером по всему, что взрывается – хоть сам поставит, хоть чужое обезвредит.
В Советской еще армии учили на совесть.
