Вас когда-нибудь заставляли есть приторные яблоки в карамели? Против воли, когда от сладкого запаха уже кружится голова? Заставляли, не принимая отказ?..
Либерти Роуз натянула привычную вежливую улыбку и приняла слащавое подаяние. Если Праздные угощали, отказываться было нельзя. Иначе у труппы начались бы проблемы, а запрет на выступления означал бы для всех голодную смерть. Перетерпеть один раз, приняв подарок от высокопоставленных почитателей её таланта, было проще. Но как бы сильно Либерти не была в этом уверена, от сладости яблока у неё всё равно помутнело в глазах. После нескольких изнурительных танцевальных номеров такое угощение выглядело чуть ли не пыткой. Слишком приторно и фальшиво, прямо как лицо того, кто поднёс ей этот дар. Мужчина средних лет, носивший дорогой костюм и цилиндр, был известным филантропом и жертвовал деньги на проведение праздников в отдалённых уголках страны, в числе которых был родной для Либерти город Зоннебург. Хотя вернее было бы сказать, что Зоннебург являлся единственным отдалённым уголком республики Илитион: в стране, состоявшей из двух городов, провинция плотным кольцом окружала столицу. Именно из центра и прибыл почётный гость: Либерти уже изрядно устала смотреть на его синеватое, пышущее извращённой благородностью лицо. Она бы уже давно сочинила предлог, чтобы ретироваться, но стоявшие сзади мистер и миссис Стилл, основатели труппы, отрезали все пути бегства. Добродушная на вид пожилая женщина с коротким кудряшками и её лысеющий супруг в изношенном сюртуке не давали ей и шанса ускользнуть.
– Либерти, милая, поблагодари господина за его доброту к нам! – острый подбородок миссис Стилл кольнул девушку в плечо.
– Для меня радость поддерживать честных городских артистов, – снисходительно ответил гость. – Я всегда считал своим долгом покровительствовать искусству, вашему прекрасному ремеслу! У юной леди незаурядные способности – Вам, миссис Стилл, нужно обязательно показать её в Гедонбурге. Поезжайте в столицу и выступайте там!
– Так и сделаем, мы так и поступим! – залепетала чета Стиллов. – Теперь, с Вашей помощью… Либерти, скажи же господину пару слов благодарности за средства, которые он нам предоставил, и за угощения для всей труппы!
Либерти стиснула зубы. Будь её воля, она бы сказала горделивому филантропу много крайне приятных слов.
– Я искренне Вам благодарна, – пришлось выдавить ей. – А теперь прошу меня извинить, моё выступление следующее.
Она выскользнула из палатки, заменявшей уличным артистам гримёрную, и проследовала прямо к деревянным ступеням сцены на городской площади. В действительности до её номера было ещё много времени, но Либерти бы не выдержала и лишнюю минуту в душной палатке. Ей ужасно хотелось на свежий воздух, пусть даже с примесью дыма и отвратительных сладких ароматов. Скрываясь в толстой ткани кулис, Либерти не могла не различать едкий запах, который тянулся к площади с городских заводов; его никак не могли перебить нотки пряных угощений из ларьков. Как бы жителям Зоннебурга не навязывали вечные праздники, но грязь и копоть фабрик – их повседневная жизнь – находили горожан даже во время шумных фестивалей.
