На станции «Ариадна» всегда было слишком тихо. Тишина здесь не походила на земную – не ту, что в деревенской библиотеке или ночью на окраине города. Это была густая, липкая тишина, вязкая, как масло. Даже вентиляция, даже щёлканье реле в кабинах связи – всё звучало так, будто утонуло в ватной подушке.
Лейтенант Нора Хейз привыкла к этому молчанию, как привыкают к тугим ботинкам: неприятно, но жить можно. Она служила здесь уже шестой месяц и знала, что скоро начнёт разговаривать с отражением в иллюминаторе – просто чтобы не сойти с ума.
Станция вращалась вокруг мёртвой звезды. Учёные называли её красивым словом «реликтовая», но Нора думала иначе: это была трупная звезда. Чёрный диск, лишённый огня, светящийся только отражениями далёких галактик. Иногда ей казалось, что эта безжизненная тварь смотрит прямо в станцию, как пустая глазница черепа.
Именно в такую ночь, когда усталость давила сильнее обычного, в эфире раздался первый шум.
Сначала она решила, что это помехи: затянутое шипение, словно кто-то медленно рвал металлическую фольгу. Но потом сквозь шум пробился голос. Сначала тихий, едва различимый, но… знакомый.
– …эй… кто-нибудь… слышит?..
Нора застыла, глядя на панель связи. Она узнала этот голос. Узнала слишком хорошо. Это был голос её собственного командира, капитана Дэна Харрисона.
И вот что сделало её холодной, как лёд: Харрисон сидел двумя отсеками ниже, живой и здоровый.
Нора отключила динамик и резко повернулась к двери, будто ожидая, что сейчас в отсек войдёт сам капитан. Но дверь осталась закрыта, и только красный индикатор дежурного света мигнул лениво, словно в насмешку.
Она снова включила связь. Шум всё ещё рвал тишину, но теперь голос был громче, отчётливее:
– …тёмно… очень тёмно… если кто-то слышит – помогите…
Нора вдавила пальцы в пульт так сильно, что костяшки побелели. Голос принадлежал Харрисону – но он был искажён, дрожал, как старый плёночный магнитофон. Словно передавался не с ближайшего отсека, а издалека, из-за пределов станции… или, хуже того, из-за пределов времени.
Она попыталась выйти на связь:
– Командир Харрисон, это Хейз. Где вы? Приём.
Ответа не последовало. Только тянущееся шипение.
Нора машинально глянула на часы. 03:17. На «Ариадне» ночь была фикцией – здесь всегда одинаково тускло, одинаково тихо, одинаково пусто. Но именно в такие «часы» тишина будто становилась гуще.
И тут в динамике снова послышался голос, теперь – крик, полный ужаса:
– Они уже здесь! Бегите!
Нора отпрянула от пульта, стукнувшись спиной о стену.
