Александр поднимался по эскалатору в аэропорту Домодедово, когда его внимание привлекла удивительная девушка. Она словно парила в воздухе, окружённая лёгкой аурой волшебства. Её длинные волосы, цвета воронового крыла, тихо переливались в свете неоновых ламп, создавая эффект феи, вышедшей из сказки.
Огромные глаза, цвета морской волны, обрамленные густыми, тёмными ресницами, казались бездонными омутами, хранящими тайны целых миров. В их глубине плясали искорки то ли задумчивости, то ли озорства, притягивая взгляд словно магнитом. Правильные черты лица, с точёным носиком и чувственными губами, подчёркивали её неземную красоту, а легкий румянец на щеках говорил о её юности и невинности. Каждое её движение было наполнено грацией и изяществом, словно она танцевала под музыку, слышную лишь ей одной.
Одета она была просто, но со вкусом: в длинное, струящееся платье глубокого синего цвета, которое идеально подчёркивало её стройную невысокую фигуру. На изящной шее, словно капля застывшего лунного света, покоился серебряный кулон. Он был выполнен в форме змеи, грациозно обвивающей воображаемую ветвь. Чешуйки, тщательно проработанные умелой рукой мастера, мерцали при каждом движении, ловя и отражая свет, подобно миниатюрным зеркалам. Голова змеи, приподнятая в легком изгибе, казалась живой, готовой в любой момент скользнуть по нежной коже. Глаза её, а точнее, один-единственный глаз, приковывал к себе взгляд.
Это был не обычный бриллиант. Это был алмаз хамелеон, пленённый в кристальную форму. Под разными углами он переливался оттенками морской волны, то вспыхивая изумрудной зеленью, то уходя в глубину сапфировой синевы, а иногда, словно вспоминая о солнце, загорался тёплым янтарём.
Кулон идеально гармонировал с фарфоровой кожей девушки, подчёркивая её хрупкость и нежность. Змея, символ мудрости и силы, казалась не угрожающей, а скорее оберегающей. Бриллиант-хамелеон, мерцая в такт её дыханию, добавлял образу загадочности и неземной красоты. Казалось, будто на её шее поселилось волшебное существо, воплотившееся в серебре и камне, способное менять свой цвет в зависимости от её настроения и желаний.
Казалось, этот кулон был не просто украшением: это было отражение её души – таинственной и переменчивой как сама жизнь. Он нашёптывал истории о древних богинях и магических заклинаниях, любви и предательстве, силе и уязвимости, делая образ ещё более пленительным и незабываемым. Каждое её движение заставляло змею слегка покачиваться; бриллиант вспыхивал новым оттенком – словно живой – добавляя в этот портрет законченный штрих.
