– Шáло…
Я шёпотом произнёс имя друга, потом вспомнил, что мы в комнате одни и повысил голос:
– Шало!
С соседней постели не послышалось ни единого шороха, тогда я метнул в темноту тяжёлую набивную подушку.
– Шало! Да проснись же ты наконец!
Мой снаряд не достиг цели. Я впопыхах вскочил, повязал простыню на манер римской тоги, как привык делать сызмальства, и босиком прошлёпал к постели друга.
– Шало! – я потряс его за плечо.– Шало! Ты никуда не поедешь! Слышишь? Тебе не надо никуда ехать! – возбуждённо бормотал я, тормоша сонное тело под одеялом, пока не услышал в ответ недовольное ворчание.
– Что случилось, Пай?
– Шало, тебе не надо никуда ехать, слышишь?
– Ты с ума сошёл? Мне надо завтра вернуться в Таймер, и тебе это известно не хуже меня!
– Да в том-то и дело, что – нет, Шало! Нет! Не нужно! – я почти задыхался от внезапно осенивших меня догадок.– Ты теперь всегда будешь жить здесь!
Друг резко сел, спустил с кровати босые ноги. Некоторое время, борясь со сном, он растирал ладонями лицо и уши, потом, глядя на меня сквозь темноту, хмыкнул:
– Лунатишь, Пай? Давай я уложу тебя.
Я присел на корточки перед ним.
– Я в порядке. И совсем не сплю. Я серьёзно тебе говорю – не надо завтра садиться в вагон!
Он положил руку мне на плечо и со вздохом сказал:
– Пай, если тебе приснился сон, то знай: это самый чудесный сон на свете, потому что меньше всего мне хотелось бы снова потерять тебя. Но сон так и останется сном, а я завтра сяду в поезд и уеду отсюда. На один Таймеровский цикл. На двенадцать смен длиной в двадцать восемь дней. А когда вернусь, тебя уже здесь не будет. Ложись спать и не трави мне душу.
Он отпустил моё плечо и снова лёг, отвернувшись лицом к стене.
– Шало… Я и сам не знаю пока, что будет… Просто не садись завтра в вагон…
Всё время – с нашей внезапной встречи и до нынешней минуты – в меня летели клочья воспоминаний, обрывки разговоров, случайные советы, мимолётные интонации, чем-то разительно отличавшиеся от слышанного прежде и непривычных для моего мира. Мира, который я считал своим, а сегодня ночью, проснувшись, вдруг понял, что всё в нём перевёрнуто с ног на голову и давно пора что-то изменить. Это было так, словно я всю жизнь ел основное блюдо, а тут вдруг обмакнул палец в соус и понял, что он создан более талантливым поваром и, пусть является всего лишь приправой, тем не менее достоин похвал, как самостоятельный кулинарный шедевр.
Возможно, мне в голову пришла самая нелепая чушь, какая только вообще способна рождаться в головах, но отчего-то хотелось, чтобы именно эта придумка воплотилась в жизнь
