Однажды Арджуна*, могучий герой,
аскезами маялся знойной порой,
от скуки шмаляя из лука –
такая она, сука-скука…
Стрела номер раз преломилась о земь,
другая кудысь улетела совсемь,
а третья упала в болото.
Герой, изрыгая из глоты
отборный и чистый санскритский язык,
за нею полез – а зачем, не постиг.
Наверное, карма земная
(вали на неё, что не зная).
Увязнув в трясине по самое то,
Арджуна от злости едва не утоп…
И вдруг пред могучим предстала
змея – от конца до начала
все пять или, может быть, восемь локтей,
двенадцать голов, восемнадцать пастей…
А может, ему показалось –
ещё просветленье держалось
от трапезы тайной в ашраме большом:
ему молоко наливали ковшом,
но не от коровы – от кошки,
большой и свирепой немножко.
У кошки у той золотые зрачки,
на лапах полоски, на ушках значки –
на свастики очень похожи –
священная кошка! Но рожа…
Однако об этом велели молчать,
ему на уста наложили печать
во имя самой Махакали.
И ручкой вослед помахали.
Но это вчера. А сегодня – змея.
Глазищами – жаба, понтами – свинья,
поскольку рекла: «О, прекрасный!
Я, знаешь ли, очень согласна!»
«На что тут согласна, рептилия, ты?» –
воскликнул Арджуна. «Такой красоты
у нагов ваще не бывает.
Я замуж согласна. Давай, а?
Идём в мой альков. Нет, сначала обряд!
Ой, нет, перепутала… Первым – наряд!
Сейчас я на хвост намотаю
цветочков… ах, я уже таю…
И кто тут сказал: хладнокровная тварь
