В Холмгоме снова шел дождь. Мелкий, моросящий, такой может не прекращаться сутками. За окном поля, леса и серая хмарь. Ничего удивительного. Дерьмовая погода. Дерьмовый край и дерьмовое настроение. Странно было ожидать другого, когда возвраща-ешься домой после трехлетнего отсутствия. Особенно, если из дома тебя выперли за дурное поведение в закрытый школу-пансион. Она тоже располагалась в той еще глуши, но хотя бы недалеко от столицы. Здесь же все унылое, серое и подернутое дождливой завесой, а до центра империи два дня пути и портал.
— Тес-с-с-а-а… — слышу свистящий шепот за спиной и вздрагиваю. Нет! Нет! Толь-ко не это! Проклятый край! Проклятый дождь! Я в карете одна. Ну и моя слуховая галлюци-нация. От усталости еще не то почудится. Шепот лишь призрак прошлого.
— Тес-с-с-а-а… скучала?
Не скучала! Ни капельки! Не хочу! Зажмуриваюсь и дышу глубже, прислушиваясь к шорохам и звукам. Тишина, только мерный перестук колес. Медленно выдыхаю и оборачи-ваюсь назад, чувствуя, как лихорадочно стучит сердце.
Вижу только обивку сидения и шторки на заднем окошке кареты. Темно-бордовые с вензелями и задорными золотыми кисточками. На шторах наш греб и никого, кто мог бы шептать мое имя знакомым с детства голосом. Показалось. Мне просто показалось.
Карета, переваливаясь с одного бока на другой, вползает в приветливо распахнутые ворота старинного поместья, утопающего в цветах, которые среди серости Холмгома смотрятся чуждо. Слишком яркие краски для этого унылого места.
Когда спрыгивала с подножки, попала сразу обеими ногами в глубокую лужу и тут же выругалась, потому что светлый подол юбки приобрел весьма причудливый окрас — словно я ползала в выгребной яме все годы обучения в пансионе!
— Да демоны утопи это место! — прошипела я раздраженно и услышала тактичное покаш-ливание впереди. Подняла глаза и увидела перед собой на ступенях нашего Хэлм-холла Ми-стера совершенство. Столь же неуместного здесь, как и розы у ворот. Что он тут делает?
Впрочем, вопрос крайне глупый. Полагаю, живет, считает поместье своим домом. И, в отличие от меня, в ссылку его не отправляли!
Белые носки туфель, белоснежные брюки и снисходительная усмешка на презрительно изо-гнутых, красивых губах. Такую дарят, когда на сто процентов ощущают свое превосходство над собеседником. Мистер совершенство был высок, хорош собой и идеален во всем. И на нем уже точно не было следов местной отвратительной погоды!
Бесит! Я вместо приветствия зло топнула ногой по луже, надеясь, что брызги долетят до не-го.
— Эй-эй! Осторожнее! — заржал парень и отпрыгнул повыше по ступенькам. Что характер-но, мой подол стал грязнее, а его штаны сохранили удивительную белизну.
