I
Снег подтаивал в предрассветных бледных лучах; старик, с изборожденным морщинами заветренным смуглым лицом и иссиня-голубыми глазами с воспаленными кровяными прожилками, наливавшихся всегда по утрам кровью, сходившей в течение дня, отвоёвывая с каждым днём всё больше, внимательно смотрел на виновника зарождавшегося дня: бледный диск в тумане, диск не имевший той оранжево-золотой насыщенности свойственной… Уголки губ едва растянулись в улыбке, что тут же померкла… яйцам домашних курочек. Бледность мела, как и всё в этом большом многокультурном, переполненном городе, суетящихся оболочек людей.Кто ещё мог позволить себе размышлять, глядя на солнце, небо, облака, разглядывать строения и лица? Бездельник? Сумасшедший? Пришелец, спустившийся с гор. Мёртвый для своей семьи. Одиннадцать лет я здесь, а так и не нашёл себя… Не понял, предназначение. Всё – скука. Старик, вздохнул. Нахмурил кустистые седые брови. Его ресницы, не свойственные мужчинам, повторяли объем ресниц, унаследованных от его матушки – пышные, длинные, будто нарочно зачесанные кверху. Какой десяток ему шёл? Восемьдесят первый год… Старик, сел, расстегнув пуговицы, погрузил заледеневшие большие мозолистые ладони – за ворот плотной льняной рубашки – и, растирая грудь, плечи, прокрутил резко головой, до хруста в шее. Очередной день грядёт… Мне осталось так мало времени, ничтожно мало, а до сих пор я ничего не понял… Я любил, похоронил жену, воспитал сыновей, не уделив внимания внукам и внучкам, но, мне стало скучно… Мир в моей душе пошёл трещинами с ушедшей Марьям… Моя жена… Старик, вспоминал, прошлую жизнь, юность. Ярко-рыжие курчавые волосы его жены. Зелёные-изумруды глаза с золотыми крапинками. И сердце забилось чаще – извлекая память – не о её сочных губках, даривших сладкие поцелуи, и не её стройном теле с узкими плечиками и талией, широкими бедрами и с фантастической грудью; сердце чаще забилось помня её объятия, застенчивый румянец на лице, то как она касалась его щеки своей и ласкала пальцами окуная в волосы. Старик закрыл глаза. Стараясь ощутить её ладонь на лице. Ласкавшие руки касаясь щёк, её объятия… Удивительные глаза со вниманием, смотревшие в его. Они прожили пятьдесят пять лет вместе. Как в тринадцать он, мальчишка, встретил её, двенадцатилетнюю девочку; их дружба, разговоры, нескончаемые и увлекательные разговоры, о будущем, о прошлом, о звездах и чувствах… В семнадцать лет, он заработал на калым – традиционную плату родителям невесты, но в их случае – родственникам его избранницы, сироты, с пятилетнего возраста; у них была спокойная семейная жизнь, они родили и воспитали чудесных детей. Все вышли в люди. Никто не воровал и худого ничего никому не помышлял. Все достойными людьми выросли… Но, с её смертью… Старик, открыл глаза и щурившись, преодолевая резавшие лучи, всматривался в поднимавшееся из рассасывавшейся дымки всё выше солнце.
