Прозвенел будильник, как обычно, в семь утра, но утренней тяжести и чувства недосыпа уже давно не ощущалось. Я отметил в своем листке, висевшем на стене возле кровати очередной день на станции “Спасение – 3”. Уже семьсот четырнадцатый день как я все еще здесь, но чувство такое что уже всю жизнь. Тот факт, что я нахожусь в двадцати тысячах километрах в почти полном одиночестве от Земли меня уже не так сильно волновал, как по началу. У меня хватало работы, скучать и думать о том, как мне одиноко и грустно без общения с человеком не было времени, разве только что перед сном. И если с психологическими потребностями я, как – то смогу справится, то вот с физическими было куда сложнее порой. Например, мои легкие как будто стучали по стенкам грудной клетки, требуя вдохнуть в себя морского бриза или запаха скошенной травы, в замкнутом космическом пространстве начинаешь ценить, даже то, чего раньше не замечал.
Несмотря на многие неудобства в космосе, я был рад предоставленной возможности зайти на борт этой огромной космической станции. Я согласился сразу как мне предложили этот контракт на четыре года. Тот самый день мне до сих пор вспоминается как будто это было вчера.
Это был вечер, я проводил свое замечательное одиночество у себя дома и ни в чем не нуждался, как вдруг раздался звонок от моего “большого брата” с работы. Поскольку мы с моим товарищем – начальником были знакомы давно, начиная еще с летной школы, где вместе учились летать, я был первый чью кандидатуру он выдвинул на всеобщем собрании. Я с радостью отправился на подготовительную базу, где провел около шести месяцев.
После этого я оправился на свою станцию, которая меня уже ждала в двух тысячах восьмисот световых годах от Земли вблизи черной дыры. Именно в этом и состояла моя миссия на станции, на достаточно близком и более – менее безопасном расстоянии от нее я провожу исследования и различного рода эксперименты. Ракета, как и сама станция была рассчитана только на одного пассажира. С той целью, чтобы никто и ничто не мешало в работе, как мне сказали, у меня на этот счет были другие мысли, но жаловаться не приходилось. Даже на самой Земле я не особо нуждался в кампании. Я хотел только холодного единения с чем – то не тронутым с тем, до чего грязные руки человека еще не добрались.
Космическое пространство всегда меня завораживало. Еще маленьким, я понял, что хочу посветить свою жизнь этой великой тайне, эта бесконечная тьма меня пугала и в тоже время привлекала своей таинственностью и неизвестностью. Стоя на улице, в ужасный мороз я мог часами смотреть в бесконечность, утопая в ней, не замечая того, что мои конечности становились кусками льда, не принадлежащими мне.
