Хозяин Чертовой Долины.
Внедорожник мягко катил по грунтовке, словно по асфальту. Хотя, справедливости ради, у нас некоторые грунтовые дороги намного лучше, чем некоторые асфальтовые. Но здесь, в такой глухомани, дорога казалась нереально гладкой. И кто тут может ездить так часто?
Барс еще раз сверился с картой. Ага. Вот она Чертова Долина. Старый «журавль», когда-то служивший колодцем, теперь уныло торчал среди равнины, нагоняя тоску своим одиночеством.
Джип плавно свернул с дороги и, пугая кузнечиков, подрулил к колодцу. Выключив зажигание, Барс откинулся на спинку сидения. Тишина моментально навалилась плотной пеленой. Да это была даже не тишина, а какая-то звеняще-шипящая субстанция, втекающая в мозг не только через уши, но и через каждую пору на коже, отчего появлялось чувство совершенного одиночества и мистического страха.
Приближались сумерки. Сама дорога заняла не очень много времени, но вот переправа через Дон затянулась на несколько часов.
Паромщики, как гусары, были в меру пьяны, а поэтому не в меру словоохотливы. Они рассказали Барсу, что в это время года, то есть весной, с переправой всегда проблема. Пристани размыты, ходить (они ведь не плавают, они ходят) приходиться далеко. По этой причине, необходимо дождаться, как можно больше машин, чтобы зря соляру не жечь.
Полюбовавшись природой, часа два, не дождались ни одной машины, и у Барса промелькнула нехорошая мысль, коей он поспешил поделиться с начальником парома по имени Паша:
– А вдруг вообще машин не будет?
– Тогда дождемся городского автобуса и переправимся, – спокойно ответил тот.
– А когда будет этот автобус? – спросил Барс.
– К шести вечера, – безмятежно сказал начальник парома.
Ну, а в самом деле, куда спешить паромщикам. Им же без разницы на каком берегу стоять. Барс немного расстроился, но вскоре оказалось, что напрасно. Паромщикам, очень даже было куда спешить.
– Земляк, – обратился к Барсу Паша, – у тебя с собой ничего нет? – и он красноречиво хлопнул себя по тому месту, где должна быть шея.
– Есть, – догадался Барс, о чем идет речь.
Он на всякий случай прихватил с собой пару бутылок водки. Сам он не пил принципиально. Во-первых, тренировки здорово отвлекали от этого занятия, а во-вторых, не хотел совершать добровольное убийство своего организма.
Нет, Барс не был ханжой и мог себе позволить в праздник пропустить бокал хорошего вина. Но только в компании и в большей степени, чтобы не выглядеть белой вороной. Научно выражаясь, употребление алкоголя в его жизни носит ритуальный характер. А вообще, он придерживался мнения, что человек не создан для принятия спирта вовнутрь. Природой не заложено. А раз не заложено, тогда к чему сие излишество?
